Явно не мой две тысячи девятнадцатый.
Сверившись со своим внутренним компасом и убедившись, что я иду
в правильном направлении, я запустил внутренний автопилот, а сам
принялся размышлять дальше.
Вот что было странно… Ну, если не считать странным тот факт, что
я какого-то черта провалился на тридцать лет в прошлое и ни хрена
об этом не помню.
Судя по паспорту, прописке и приказе о зачислении на работу, я
каким-то образом оказался плотно вписан в этот мир, но в то же
время шпана на пустыре меня не знала. Тот вариант, что это были
залетные парни из другого района, я отбросил сразу, слишком уж
смело и вольготно они себя вели. Пришлые держатся тише и местных
стараются не задевать, потому что фиг же его знает, кем этот
местный может оказаться.
Значит, залетным фраером для них был я, и это меня немного
озадачивало. Потому что в своем времени я вырос на этих улицах и
пустырях, и знали меня очень многие, а слышали обо мне так вообще,
наверное, все. Чапай, Кабан, когда-то наши прозвища гремели на этих
улицах…
Кабан. Он старше меня на пару лет, так что сейчас, наверное, уже
в детский садик ходит и колготки по утрам натягивает.
Что я еще знаю о восемьдесят девятом? У власти Горбачев, первый
фильм про Терминатора уже вышел, а второй — еще нет, Цой жив, «все
идет по плану» уже записана, а первый «Макдональдс» еще не
открыт.
Обширным послезнанием все это не назовешь, поиметь с этого
каких-то преференций вряд ли получится. Да и вообще… я продолжал
надеяться, что вернусь в свое время так же легко, как из него
выпал.
В очередной раз от мыслей меня отвлек доносящийся позади меня
топот. Кто-то бежал за мной… ну, или просто позади меня, но я на
всякий случай развернулся и увидел паренька со сломанной рукой. Она
уже распухла, и он бережно придерживал ее здоровой, отчего бег его
был не слишком эффективен, однако я должен заметить, что он совсем
не запыхался.
Поскольку к матч-реваншу он явно был не готов, я расслабился и
одарил его кривой ухмылкой.
— Кастет не верну.
— Да черт с ним, — сказал он. — Я о другом спросить хотел.
Можно?
— Можно, спрашивай.
— Как ты это сделал, а? Как ты так легко нас раскидал? Это
каратэ, да?
На самом деле это был гораздо более сложный комплекс боевых
искусств, и хотя каратэ в нем тоже присутствовало, главной
составляющей оно не было. А некоторые приемы я вообще изобрел сам,
когда тренировался с ребятами из спецназа. Но объяснять все это
залетному чуваку на улице было слишком долго, слишком сложно и
вообще бессмысленно, поэтому проще было согласиться.