Там было пусто.
Я облегченно выдохнул. Ни жены, ни детей. Не представляю, что бы
я делал, если бы оказался женат. Каково это вообще — прийти домой и
увидеть там совершенно незнакомую женщину, считающую тебя своим
мужем? И каких-то левых отпрысков, считающих тебя своим отцом?
Откровенно говоря, я не был готов к такой ответственности. Ну,
то есть, в своем времени у меня была девушка, которой я собирался
сделать предложение, но это же другое дело, ее-то я знал довольно
давно. И детей в ближайшее время мы с ней заводить точно не
собирались, уж не в моей-то однушке, а на первый ипотечный взнос я
пока так и не накопил, хотя и очень старался.
Я вспомнил о Марине и мне стало тоскливо. Как она там без меня?
Как я без нее тут? Что она вообще подумает о моем исчезновении?
Настолько испугался ответственности, что сбежал, бросив все свое
движимое и недвижимое имущество?
Впрочем, полагаю, она это переживет, и сердце ее не останется
разбитым слишком уж надолго. Было бы неплохо, если бы она нашла мою
карточку — с собой-то я ее точно не взял. Пин-код она знает, денег
там слишком мало для ипотеки, но вот для того, чтобы скрасить
горечь расставания…
Стоп, почему же я думаю, что она сразу предположит худшее?
Вполне возможно, она будет думать, что меня убили, а труп закопали
где-нибудь в лесу, благо, какое-то время назад… а относительно
текущего моего положение — вперед, такая практика была
распространена довольно широко.
Что я вообще помню про восемьдесят девятый? Если честно, то ни
хрена я не помню, слишком маленький был. Да и знания об этом
историческом периоде у меня довольно поверхностные. Через два года
развалится Советский Союз и начнутся лихие девяностые, где, по
общему мнению узкого круга моих знакомых, я мог бы чувствовать себя
как рыба в воде, если меня, конечно, в лесу не закопают.
Размышляя столь пессимистичным образом, я выбрался с пустыря на
улицу и там мои подозрения утвердились. Дома вокруг были сплошь
советской постройки, машины — советского производства. «Жигули»,
«москвичи», несколько «волг». На козырном месте под фонарем
притулилась праворульная «тойота», явно видавшая и лучшие
времена.
И машин было мало. Ими не были заставлены все обочины, не было
забито все пространство во дворах, и уж тем более, на тротуарах
никто не парковался.