Суп, густой, наваристый, с фрикадельками, совсем домашними
по вкусу. Салат и картошка с мясом, прожаренным до любимой сухости.
Мясо с, сука, «кровью», он не любил. Тут его бифштекс прожарили
полностью, как надо даже по требованиям СЭС. И яйцо сверху,
лопнувшее рыжим, растекшимся по бифштексу, золотом. Есть захотелось
еще сильнее. Водители рассмеялись, радуясь за него. Дорога учит
многим простым радостям. Включая помощь другому, пусть и не
близкому. Куда там многим святошам. Он попросил молока. Его налили
прямо на глазах, достав из холодильника большую запотевшую банку.
Сливок там оказалось на два пальца и их лишь чуть разогнали
ложкой.
Молоко он смаковал после еды. Глотал, гоняя по языку жирный
домашний вкус. Улыбался, слушая незамысловатые байки и легкий мат
вокруг. Простые радости самые лучшие. И променять эту забегаловку
на ресторан не хотелось. Сейчас-то уж точно.
Крик услышал только он. Женский, далекий и тут же
приглушенный. Пришлось удержаться и не бросить об стену стакан.
Порой работа не просто надоедала. Порой выводила из себя, чуть не
превращая в существо, куда более страшное чем те, с кем приходилось
работать. Пришлось извиниться и попросить не уезжать без него.
Водитель, худой и рыжеусый, кивнул, решив досмотреть сериал. А ему
пришлось идти в чертов снег, кружащий вокруг тепла, света и
спокойствия.
Собака, рвущая цепь рядом с колонками, даже не выла. Зверь
не просто боялся. Зверь почти умирал от страха. Он ее понимал. С
его клиентами сможет справится всего пяток мохнатых. И явно не
такая, как непонятной помеси сучка, сидящая для редкого гавканья.
Но хотя бы помогла понять куда идти. Цепь натягивалась в сторону
людей и света. Значит, идти к машинам, уже похожим на огромные
сугробы. Лишь бы успеть пока никто не появился. С женщиной все
ясно. Уже все совершенно точно, раз не кричит.
След нашелся, пусть и почти заметенный. Ветер выл и кидался
колкой острой крупой. Мягкая сырая вата явно у зимней ночи пока
закончилась. След виднелся через снег, такой знакомый и
явственный... Не пропустишь. Темный, еще парящий, в редких
пробивающихся лучах освещения отдавал глубоким темным красным. Как
хорошее сухое вино. Только вино не пахнет металлом и
солью.
Он никогда не убирал инструменты в рюкзак. Если дело
доходило до полиции и обыска… им же хуже. Следующий пробившийся
отсвет сверкнул на стали, отразился от разводов серебра клинков и
испуганно отскочил. Все верно, свету стоит опасаться его темных
дел. Они очень неприглядны. Если не сказать страшны.