Ты живёшь на просторах киммерий.
Как умрёшь? Разнесёт суховей.
Towarzysz
Я читал тебе Хлебникова вечером
И вязкой патокой засохло время.
Наше болезненное племя
Лишь только Ладомир подлечивал.
И строки быстрым гомоном неслись.
Родной язык казался прозой покалеченным.
Но, кажется, с ним сделать, в общем, нечего,
Из слов точила мускусная слизь.
Из слов тут возводили замок
И шпиль его ушёл куда-то ввысь.
Мы боремся с осадой душных рамок,
Но почему-то снова им сдались.
И тело исказил узор из ранок,
И в черепе волчица заскреблась.
Что нам все козни умных самок,
Когда взратала наша власть?
Пока нож сух, не разевал бы пасть.
И что, что в этом городе одни?
Пока горят здесь яркие костры,
Я буду жечь и танцеваться всласть.
Пока горят огни Москвы,
Пока Парижа улицы краснеют,
Пока кроваво знамя веет,
Я верю в мёртвые мечты!
Trutka
Терпкая полынь и тёмный вечер.
Я лежал. Кровавый апельсин
Сиротливо кровью тёк, как сын
Богов, что в битве покалечен.
Волкобоя вкус на языке,
Чтоб проверить где пределы сил.
Оборотень кается в грехе.
Оборотень сам себе не мил.
Все дороги также идут в Рим,
Ну а я всё также в лес петляю.
Ты скажи мне, милый серафим,
Встречу я того, кто меня знает?
В моём мире есть только полынь
Из родного северного края,
Что меня прекрасно понимает,
Что она мне - этот чёртов мир.
Я как яд, её в себя впитаю.
Я сотру ей все черты лица.
Чтобы снова не дожить до мая.
Чтобы снова отравлять сердца.
Przyjaciel
Воля к власти. Красные слова.
Расплачусь хвалёными деньгами,
Чтобы вновь поставить у стола
Томик тех, кого сочту друзьями.
Пусть они всё скажут за меня.
Ибо я наполнен только потрохами,
Первородна яблока червями
И всем тем, что не взяла земля.
Пусть. Они всё знают сами.
Пусть. Наверно, всё не зря,
Что вершиться высшими умами,
До которых не достану я.
Их, как я, никто не понимает.
Ведь они мне - первая семья.
Я к ним нежность сильную питаю,
Пусть нас разделяют и века.
Пусть. Я не боюсь разлуки.
Одиночество есть общая судьба.
Я их нежные представлю руки.
Пусть представят что-то от меня.
Пусть оценят, поглядев с небес,
Куда эта унесёт река.
Пусть посмотрят на мой тёмный лес,
Усмехнувшись тихо, про себя.
Ах, куда? Куда же я залез?
Я спрошу вдруг под конец стиха.
Коль похожие я нацепил меха,
Значит мне положен тот же крест?
Waltzing Matilda
Пора прощания с империями века:
Орёл кровавый подлетает ввысь.