Жихарьгорло
перерезал.
— Да не резал он мне
горло!
— А как же Толик? Он
сказал.
—Нашёлкому
верить, — перебила меня Дин, зло
сверкнув глазами. — Сам же говорил, что большеголжеца,чемайхи,найти нельзя!
— Выходит, этоАлбычкольцо с твоего пальца как-то снял, —
сделал вывод я и смачно сплюнул себе под ноги. — Вот ведь
скотинамохнорылая! И
пользы в этом обмане для него никакого не было, а всё равно правды
не сказал!
— Зато он такой милый, —
заступиласьзадуха Маришка. — А ещё сПушистикомвесело!
— Этот твойПушистикмне нож
в спину воткнул! — расстраивать девочку не хотелось, но пусть лучше
узнает об айхи правду. Меньше доверять при следующей встрече будет.
А в то, что мы с Властелином стихий ещё встретимся, я не
сомневался. Так просто он от меня не отстанет. — Тогда в
библиотеке.
— Нож? Тебе?! — глаза Маришки сразу
наполнились слезами. — Как же так? Мы же с ним дружили!
— Нет уайхидрузей, —
со вздохом произнёс я. — Они
только себя любят.
—У, злыдня!
— Злыдня и есть, — согласился я и замер, оглушённый полным
изумления криком.
— Хорт! Твои камушки не работают!
***
— Доброго пути, всеблагой отец. Да
хранят тебя Трое в твоём
пути.
— Пусть Трое дадут вам силы покарать
врагов истинного Предстоящего, — пожелал в ответ отецЯхими, проводив глазами спускающего в шлюпку яра,
язвительно усмехнулся: — Вот и ускользнул зайчонок из лапберыги.
— Странно, что он подмены не
заметил,— поражённо выдохнул
широкоплечийвоин,с видимым усилием разжимая побелевшие
пальцы с рукоятки меча. —Неужтокамешек
не сработал?
— Сработал, — нехотя процедил бывший
глава вершителейиотвернувшись от сотника, прошипел прямо
в лицо капитану: — Что столбом
стоишь? Поднимай паруса, да ходу отсюда! Наверняка на эскадре
кто-то из жрецов есть. Не дай Трое задумается, что это за посланник
отцаВиниусаизосаждённыхПатрбежать
вздумал, да лично проверить решит? Живыми тогда отсюда не
уйдём!
Капитан, смертельно побледнев, рванул на корму к кормилу, по пути
злорявкнувна четвёрку матросов, из которых и состоял весь
экипаж небольшого судёнышка. Те, засуетившись, начали разворачивать
грубый парус, сразу вздувшийся большим квадратом на единственной
мачте.
Судёнышко вздрогнуло, перестав безвольно качаться на
волнах и, слегка накренившись на левый борт, начало набирать ход,
уходя в сторону открытого моря.