- Вы?! Вы все одинаковы! Дети… вы дети? Вы подростки, вам
пара шагов до настоящих ведьм, настоящих, убивающих вокруг себя все
добро, человечность, порядочность, любовь к людям, вы…
Он замолчал. А Мари вдруг поняла две простые вещи.
Директор, чьего имени она даже не услышала, ненавидит
их.
И слишком жадно смотрит на ее красавицу-подругу.
- Не трогайте нас! Вам же будет завтра хуже!
- Мне?!
Мари точно ошиблась, не надо было говорить такое, не
надо…
За его аккуратно прилизанными блестящими волосами, такими
строгими очками, отглаженной голубой сорочкой и узким галстуков, за
должностью и возрастом прятался озлобленный до ненависти подросток,
сейчас выбирающийся наружу.
Ствол револьвера подрагивал, поднимаясь.
Льдисто блестели стекла очков, сверкающих снайперским
прицелом.
Кривился тонко-сухой рот, рвано прыгающий кончиками губ.
Острые темные глаза застыли, впившись в побелевшую от страха
Анни.
- Мне?!
Ох…
Никто не понимал, почему они звали друг друга по-разному,
коверкая такие простые имена. И не пытался хотя бы немного
разобраться во всем остальном. Это все жизнь вокруг, да-да, делает
людей жестче, хуже, темнее. Мари убеждала в этом и себя и подругу.
Единственного близкого человека на всей земле. И дело не в
людях.
Анна-Анни-Аннет-Энн два года назад попалась патрулю, ищущему
двух сбежавших девчонок. Они тогда случайно разделились. В патруле
были приехавшие откуда-то полицейские и трое местных ребят, в
полувоенной форме какой-то непонятной им обеим
организации.
Анни потом не хотела быть Анной. Анна, Благодать, слишком
чистая, чтобы быть ею, так и сказала. Мари не спорила. Только чуть
поправила свое имя, решив поддержать ее.
Анни боялась злых мужчин, боялась с тех пор, два года назад.
Цепенела и не могла ничего поделать. Как сейчас, когда напротив
нависал страшный озлобленный мужчина, прячущий внутри совершенно
злого подростка, когда-то давно обиженного кем-то, похожей на
них.
Директор шагнул вперед, повернув ствол на нее, на
Мари.
- Ты хотела сбежать, дрянь такая… и подруга тоже. А я,
видите же, успел, действуя по инструкции. Решетка старая, дверь
тоже, ослабели, не сдержали вас… почти. Понимаешь, моя храбрая
дрянь?!