— Кто мог хотеть похитить Октавию? — Спросил Серкано поднимаясь
и поворачиваясь.
— А?.. Да много кто... — Пробормотал герцог, кривясь и глядя на
тряпицу, успевшую пропитаться кровью насквозь.
— Кто. МОГ.
Веллион поднял затуманенный взгляд на Серкано и долго смотрел,
силясь собрать мысли в кучу. Наконец, моргнул и выдохнул.
— Возможно, барон Велронд. Его замок прямо у границы королевства
и он достаточно богат. Через его земли пролегает два торговых пути,
речной и тракт.
— И всё?
— Ну... есть ещё один, но это точно не он.
— Уверены?
— Да. Он не успел.
Герцог застонал, склонился под стол, уперев локти в столешницу.
Издал утробный звук и мелко затрясся, исторгая на ковёр всё выпитое
и съеденное за вечер.
— Хорошо. — Процедил Серкано, шагая к двери. — Тогда навещу
этого Велронда.
— Стой... стой...
— Что?
— Не стоит, я сам с ним разберусь. Дело житейское. Выкуп, пара
послаблений, а потом я похищу его дочь... у меня как раз...
Серкано недослушал, вышел за дверь и побежал по коридору. Мимо
стражников, успевших подняться и придерживающих друг друга как
пьяницы. На улице поднялся ветер и луну то и дело пересекают рваные
облака. Порывы бьют в спину, толкают и приносят тревожные запахи
грозы. У самого горизонта сверкают короткие молнии. Серкано обогнул
здание и толкнул двери конюшни. Кони испуганно заржали, забились в
стойлах. Заспанный слуга упал с бочки, вскочил, ошалело глядя на
незваного гостя.
— Что... кто?
— Седлай коня. — Прорычал Серкано.
— Какого...
— Любого! — Рапира выскользнула из ножен и острием приподняла
подбородок конюха, Серкано вкрадчиво добавил. — Быстро.
— Ну что вы так сразу... сейчас... сейчас...
Слуга, отряхиваясь сено с одежды, проковылял к стойлам. Прошёл
вдоль, успокаивая животных, тянущихся к нему мордами. Остановился
возле пегого коня, лениво жующего солому и будто не замечающего
усиливающегося грома.
— Подождите чутка, господин... — сказал конюх, снимая с крючка
седло и сбрую. — Только вы ведь понимаете, что это конюшня
мэра?
— Мэр убит, а я преследую убийц.
— Ох... — Седло выпало из ослабших пальцев, глаза округлились, и
слуга плюхнулся рядом. Схватился за дверь стойла. — Как же так...
тогда... ох...
Серкано стиснул зубы до боли и привкуса крови, перебарывая
желание зарубить олуха, осмелевшего задерживать его. Конюх, мелко
трясясь, вывел жеребца, а тот меланхолично позволил накинуть на
себя кожаные ремни и седло. Дёрнул головой, когда попытались
вставить трензель, но всё же подчинился, глядя на людей большими
карими глазами. Переступил с ноги на ногу, пристукнул копытом,
будто сообщая, что готов.