— Когда последний раз здесь был
дождь? — с нажимом спросила она, обращаясь к обоим спорщикам.
— Я из Саратова сегодня приехал, —
после паузы произнес Гребенкин.
— Какой дождь? Неделю назад шел снег,
— пролепетал владелец «шкоды».
— Это хорошо, — похвалила озадаченных
мужчин Елена. — А теперь вспомните, кто первым подошел к
девушке?
— Я, — отрешенно ответил
Гребенкин.
— Миша, займись им. А вы, гражданин
потерпевший, — Петелина взяла под локоть владельца машины, —
покажете нам квартиру, где проживала девушка.
— Четвертый подъезд, сто
восьмидесятая квартира. Я уже пытался с них деньги получить.
Бесполезно! — отдернул руку недовольный мужчина.
— Ваше заявление примет сотрудник
полиции.
Елена передала автолюбителя в руки
местного следователя Егорова, а сама вместе с оперативниками
направилась в четвертый подъезд. Входя в дом, она вспомнила о
бумажке, вложенной в паспорт, и развернула ее. Это была страница
блокнота, исписанная неровными строками повторяющихся слов: «Борька
сволочь. Борька сволочь. Борька сволочь…»
«Банальное самоубийство из-за
неразделенной любви», — было первой мыслью следователя.
Тем временем Михаил Устинов предложил
Гребенкину жевательную резинку.
— Это от нервов. Помогает. — Он
дождался, пока Гребенкин начал механически жевать, и попросил: —
Припомните, в каком положении вы застали тело?
— Голова была здесь. У Кати длинные
волосы. Я откинул их, чтобы убедиться, и… — Гребенкин сморщился,
глядя на кровавое пятно, выплюнул жвачку и взмолился: — Я покажу на
другой машине.
— Как вам будет удобно, — согласился
Устинов, незаметно подбирая влажный комочек жевательной
резинки.
5
Марат Валеев протянул палец к звонку
сто восьмидесятой квартиры.
— Подожди! — остановила его Петелина.
Она достала ключи из сумочки погибшей. — Заодно проверим.
Ключ мягко вошел в скважину замка и
дважды провернулся. Следователь открыла дверь и пропустила вперед
оперативников, взявших пистолеты на изготовку.
— Катька, ты, что ли? — раздался
женский голос из закрытой комнаты.
Валеев толкнул дверь, проверил
комнату, глядя в прицел пистолета, и опустил оружие.
— Ни фига себе! — встретил его тихий
возглас.
На широкой кровати, занимавшей
большую часть спальни, сидела девушка в атласном халате и красила
ногти. От удивления ее глаза и рот округлились. Растопыренные
пальцы торчали на уровне груди. Елена вынуждена была согласиться с
мужским утверждением: женщины наиболее беспомощны в те моменты,
когда подсыхает лак у них на ногтях!