Наконец, все было готово. Исаак
Маркович Клейн разве что не подпрыгивал от возбуждения в своем
кресле, так ему не терпелось применить на практике результаты своих
почти сорокалетних трудов.
Полковник Ершов же, только что
закончивший разговаривать с Беловым, наоборот, был сосредоточен и
хмур. Обладая богатым опытом подготовки и проведения специальных
операций, он прекрасно знал, что в жизни все редко проходит
согласно плану, и сейчас ждал от реальности какого-нибудь
подвоха.
Дверь карантинного бокса открылась и
в зону эксперимента, отгороженной от комнаты стеклянной
перегородкой, вышел Максим Белов, в пальто, кепке и с рюкзаком за
плечами. Оказавшись в рабочей зоне, Белов с интересом осмотрел
стерильно белое помещение, и, не обнаружив нем ничего, кроме
ферменной конструкции, напоминавшей большую арку, повернулся к
стеклу и вопросительно посмотрел на находившемся в комнате
управления людей.
- Одну минуту, Максим! - произнес
Ершов и посмотрел на Клейна. - Время, Исаак Маркович, открывайте
проход!
Клейн ввел в компьютер необходимые
команды и в отгороженном стеклом помещении заработала установка. В
середине арки, на высоте двух с половиной метров, сперва появилась
точка света, которая вскоре расширилась до размеров небольшого
окошка.
Тут же сверху арки на специальной
штанге опустилась камера, остановившись точно напротив окошка, а на
большом мониторе рядом с консолью управления появилось изображение
уборной, расположенной на третьем этаже здания Смольного института,
в которой находился низкорослый мужчина, одетый в темное пальто,
кепку и брюки, заправленные в сапоги, моментально опознанный
Ершовым, как Леонид Николаев.
И Ершов, и Максим, наблюдавший
изображение с камеры на мониторе, висевшем сбоку от арки, замерли в
напряженном ожидании, и казалось, даже дышали через раз. Если бы
Николаев сейчас посмотрел наверх, он вполне бы мог увидеть слабо
светившееся окно в будущее, которое хоть и располагалось между
лампами, но все же было хорошо заметно.
Но обошлось. Николаев спокойно зашел
в кабинку, через пару минут вышел из нее и, так и не подняв головы,
покинул уборную.
Не успела за Николаевым закрыться
дверь, как Исаак Маркович положил ладонь на рычаг, своим видом
напоминавший рычаг сектора газа, и начал медленно двигать его от
себя, повышая мощность установки. Окно начало стремительно
увеличиваться, пока не достигло двух метров в диаметре.