Вот Киров свернул в боковой коридор,
в конце которого располагался его кабинет, а вскоре с поворотом
поравнялся и Николаев. Тут уже было не до скрытности. Как только
Николаев свернул за угол, Белов зашагал так быстро, насколько он
мог это сделать, не переходя на бег.
Успел он как раз вовремя. Свернув в
боковой коридор, Максим увидел, как Николаев стремительно нагоняет
Кирова и тянет из-под пальто револьвер. В несколько быстрых шагов
приблизившись к Николаеву, Максим услышал щелчок взводимого курка,
после чего левой рукой схватил его за плечо, а правой - подбил
вверх рукоять «Нагана», уже направленного в сторону Кирова.
Звук выстрела в узком коридоре
Смольного прозвучал неожиданно громко. С потолка посыпалась
штукатурка, часть которой попала Кирову на фуражку. Сергей
Миронович вжал голову в плечи и пригнулся.
«Ф-ф-фух, успел!» - облегченно
выдохнул Максим и мысленно настроился на разговор, который нужно
было провести как можно скорее, пока коридор не заполнился
привлеченными выстрелом людьми.
«Аннушка уже купила
подсолнечное масло, и не только купила,
но даже разлила. Так что
заседание не состоится».
Воланд, профессор черной
магии.
1 декабря 1934 года. 16:37.
Городской комитет ВКП(б). Ленинград, Леонтьевская улица, дом
1.
- Что здесь происходит? - твердым голосом спросил Киров,
рассматривая стоявших в паре шагов перед ним людей.
Из находившейся перед ним композиции следовало, что стрелял
невысокий мужчина, виденный им ранее в коридоре, а молодой человек
перехватил его руку. Получается, что мужчина собирался выстрелить в
него, Кирова, а молодой человек не дал тому этого сделать?!
- Покушение на убийство здесь происходит, товарищ Киров, -
усмехнулся молодой человек. - Вот, познакомьтесь, это гражданин
Николаев, Леонид Васильевич, который только что пытался выстрелить
вам в голову из «Нагана».
Киров на мгновение опешил, но не от слов молодого человека,
подтвердивших его первое предположение, а от тона, которым они были
произнесены. В том, что на него может быть совершено покушение, не
было ничего невозможного, правда, вот так, посреди Смольного, это
казалось маловероятным, но сообщать об этом таким равнодушным, даже
насмешливым тоном, словно речь идет не о его, Кирова, жизни, а о
каком-то пустяке - было по меньшей мере странным!