Вскоре и без того низкое зимнее
светило, весь день бившее по глазам, рухнуло за горы и настала
тьма, которую едва рассеивали дрожащие в морозном мареве звезды.
Даже воровского солнышка нам не выпало, новолуние.
В этом мраке мы добрались до
замерзшего ручья, до широкой полосы льда, избитой подковами и
шипованными ботинками. И вот тут я дал маху — нет бы отойти в
сторонку и переправляться там, но уж очень хотелось поскорей
догнать своих...
Лед проломился под второй вьючной
лошадью.
Я даже не успел ничего понять, как
вытаскивать животное метнулась Альбина и... и сама провалилась в
воду.
— Назад!!! — заорал я что было сил.
— Быстро назад!!!
— Лошадь тонет! — истерически
закричала Аля.
— Плевать! — я кинулся к полынье,
пытаясь ухватить строптивицу за шиворот, но кромка льда хрустнула
еще раз...
Мать моя женщина!!!
Ошпарило, как кипятком — куда хуже,
чем при моем тогдашнем купании в Дунае!
Хотел было выпрыгнуть, но Аля все
возилась с лошадью...
— Вьюк! Вьюк разгружай! Бога душу
мать!!! Бранко, Марко, что стоите, рубите слеги, дрова, костер,
быстро!
Вместе с угодившим в ручей коноводом
мы втроем, содрогаясь в убийственно ледяной воде, раскрыли вьюк и
перекидали содержимое на берег. Попытка поднять лошадь не удалась —
животное обессилело и, похоже, нахлебалось воды, но Альбина все
пыталась вытащить ее за уздечку.
— Утонешь — домой не приходи! —
проревел я ей прямо в ухо и, пользуясь мгновенным замешательством,
вышвырнул на землю, в руки Бранко.
— Лошадка... — только и вякнула
Аля.
Ежик, глядь!
— Не разгорается! — Марко чиркал
спичками над несколькими поленцами.
— Бензин!!! — скакал я, пытаясь хоть
как-то побороть смертельный холод, поднимавшийся от мокрых ног
вверх.
Но в криках, в слезах, в матюках все
понемногу заработало как надо — в яме разожгли костер, Живка
примчалась со флягой спирта, ребята переправили остаток роты выше и
ниже полыньи, а Марко метнулся к ушедшим вперед и вернул лошадь с
вьюком запасной одежды.
Мы с коноводом стремительно,
насколько это возможно закоченевшими руками, скинули мокрую одежду
и принялись растирать ноги спиртом, а вот Альбина отказалась
наотрез.
— Раздевайся!!! — зарычал я.
— Нет! Тут мужчины!
Вот только остатков сурового
черногорского воспитания нам и не хватало.
— Молчать!!! — не выдержал я. — Это
приказ!!! Чего они там не видели??? Еще не хватает, чтоб
больничарка обморозилась, позору-то будет!