— Пойдешь со мной в душ? — зачем я это спрашиваю? Я идиот! Полнейший! Она же девственница!
Как бы Айлин не хотела меня, она смущается и отрицательно качает головой.
— Там есть гостевой, — машу рукой в сторону еще одной спальни. Ведь я мог туда привести ее, но целенаправленно затащил к себе в спальню. Потому что хочу, когда вернусь, увидеть ее спящей в моей постели. Приласкать. Подмять под себя… Блять!
— Я подожду, когда ты выйдешь, — растерянно бормочет Барби.
— Если хочешь поесть, на кухне можно что-нибудь найти. Вообще будь как дома. Одежды женской у меня нет, но здесь и женщин никогда не было до тебя. Поэтому можешь взять в гардеробной любую мою одежду.
— Думаешь, размер подойдет? — она гладит меня по лицу и тепло улыбается. Я таю от ее взгляда. Что со мной происходит? Не пойму, и в то же время не хочу, чтобы это все прекращалось.
— В самый раз, — целую ее в кончик носа и оставляю ее, уйдя в ванную. Потому что навязчивый запах лиса сбивает меня. Хочется отмыться от этого дерьма скорее.
Пока я себя не почувствовал хорошо и, наконец, не смываю с себя все лишние ненужные запахи, я не перестаю натирать себя простым мылом и мочалкой. Да, увы, если у тебя сверхъестественное обоняние, приходится испытывать на себе экстренные и жесткие средства. После кровавых событий еще неплохо помогает антисептик, но лишь как временный выход из положения. Бывали у меня драки с ножевыми, от которых я неделю отмывался.
Клетки крови проникают сквозь пористую поверхность кожи, впитываются и источают запах жертвы.
Ощущать на себе кровь мертвеца — не самая приятная история. Тем более, если речь об Айлин — я не хочу, чтобы эта чистая девочка впитала грязь от меня.
Злясь и рыча на самого себя я, наконец, выключаю воду в душе, огороженным запотевшим стеклом от ванной комнаты. Я не заслуживаю Айлин ни происхождением, ни образом жизни. Все, что со мной происходило когда-либо, оставляет за собой след, словно скопившаяся грязь под ногтями. И я не имею права трогать ее.
Но…
Она моя, и этого не изменить.