скоро сами придём к нему с визитом…
Соседняя дверь обиженно захлопнулась, и наш запал тоже угас. Я в
упор смотрел на помощника Лурка, не понимая, почему у меня такое
ощущение, что всё это уже когда-то происходило. Во всяком случае,
мы оба только что вели себя так, словно были знакомы, по крайней
мере, тысячу лет…
Хмурый сыскарь прошёл внутрь и, взяв
с одной из двух кроватей стопку одежды, сунул её мне в руку со
словами:
― Иди следом, в бане наверняка
осталась горячая вода, а за испорченный камзол отдашь деньги из
жалования…
Я не стал с ним дальше препираться ―
не было сил, тело вспомнило, что ещё не готово к подобным
нагрузкам: все мышцы словно окаменели, а тяжёлая голова
клонилась на грудь, отказываясь держаться на шее. Видимо, Дарси это
понял и, неожиданно взяв за руку, потащил за собой, не переставая
бурчать:
― Вот навязался на мою голову,
придурок… Потерпи… уже пришли. Что стоишь? Раздевайся сам ― ты же
не прекрасная барышня, чтобы сержант Бен Дарси срывал с тебя
шёлковое бельё…
В голове что-то щёлкнуло, и в угасшей
памяти на миг мелькнуло юное, обрамлённое тёмными кудрями лицо
помощника Лурка, со смехом протягивавшего кружку, закрытую шапкой
белой пены… Я послушно сбросил одежду и сел на лавку, схватившись
за гудящую голову. Сержант вздохнул и, окатив меня горячей водой,
сунул намыленную мочалку в руку:
― Понимаю, что трудно, но
соберись…
Показалось, что он добавил ещё
какое-то слово, но оно тут же выскользнуло из дырявой памяти.
Кое-как вымывшись с помощью ворчащего Дарси, я доплёлся до своей
комнаты и, упав на кровать, сразу же уснул.
Пробуждение было не из лёгких ―
сержант, видимо, поставленный Лурком приглядывать за новичком,
безжалостно гаркнул над ухом:
― Подъём! ― и, кивнув на стоявшую на
столе кружку с каким-то дымящимся, сладко пахнувшим напитком и
большим куском хлеба, продолжил, ― если сейчас не встанешь, будешь
голодать до ужина. Дарси тебе не нянька…
Я серьёзно отнёсся к этому
предупреждению: быстро умывшись из кувшина, натянул аккуратно
сложенную на лавке одежду. Под насмешливым взглядом «наблюдателя»
мгновенно расправился с нехитрым завтраком, жадно подобрав не
успевшие остыть крошки с горячего, обжигавшего язык и хрустевшего
румяной корочкой ломтя.
Кабинет Лурка был залит слепящим
утренним светом, но, почувствовав себя неуютно, я понял, что
выискиваю глазами тёмный угол, чтобы спрятаться в нём как случайно
залетевшая в дом летучая мышь. Сегодня начальник Третьего отделения
выглядел усталым и обеспокоенным, вертикальные морщинки на
переносице стали заметнее, а карие глаза потускнели. Он кивнул мне
на кресло возле массивного стола, но сам садиться не стал,
оставшись стоять у открытого окна. И, не теряя времени, начал
допрос: