Только она при слове «собачка» совсем о свирепом охраннике не подумала, «чёрненькую Милку» с рычащим зверем не связала...
Расстроилась! Так расстроилась, что пистолет в столе забыла, с собой не взяла и в сейф не заперла. По логике, в стол в кабинете начальника уголовного розыска никто из чужих влезть не должен, и всё-таки как-то на душе неспокойно. И, как назло, Савельев сегодня по отделу дежурный... а ему по телефону не позвонишь, спрятать оружие в сейф не попросишь. Это же самой ему в руки лишний повод для иронических обсуждений её недостатков дать... Чем всю ночь волноваться, мучиться, лучше быстренько сбегать и самой вопрос закрыть.
По дороге Оксана придумала для себя достойное алиби, чтобы в разгильдяйстве своём капитану не признаться: книжку на работе оставила, завтра в обед дочитать хотела, а сестричке книгу эту завтра с утра в библиотеку школы обязательно вернуть нужно...
Просто повезло! Савельева нет. Видимо, ненадолго вышел, свет в кабинете не выключил. Он всегда на дежурстве в маленькой комнате у телефона устраивается.
Оксана прошла к столу, не стала пристёгивать кобуру, быстро вложила пистолет в сумку… но почувствовала взгляд и подняла глаза. На подоконнике сидела огромная серая крыса, спокойно рассматривая хозяйку кабинета блестящими, чёрными бусинками глаз. Поборов первое желание выскочить из комнаты, Оксана попятилась, медленно уселась на свой стол, подобрала ноги. Она не вспомнила, не успела, просто из какого-то архива, расположенного в дальнем углу на чердаке памяти, всплыло прочитанное давно в каком-то журнале –о страшном прыжке отчаяния, когда загнанная в угол крыса может без разбега прыгнуть на несколько метров и вцепиться зубами в угрозу...
Ни в коем случае не нужно показывать, что крысе что-то угрожает, чтобы не вызвать у неё отчаяния! Расстояние между столом и подоконником – примерно метра два. Чёрт её знает, на сколько метров она, испугавшись, прыгнуть может.
Они тихо сидели, глядя в глаза, друг другу. Оксана – испуганно, настороженно, а крыса, кажется, – совсем без тени страха, когда в кабинет, вошёл Савельев с пакетом в руке.
Небрежно бросил:
– Привет, Анфиса! Я тебе сыр «Голландский», твой любимый принёс, – улыбнулся совсем не ехидно, по-доброму и удивлённо воззрился на сидящую на столе по-турецки Оксану. – Медитацией занимаетесь, товарищ начальник?