Оксана простонала:
– Крыса...
И он захохотал:
– Это Анфиска! Она к завхозу в капкан попала, а я отпустил. Мы с ней теперь друзья...
Савельев подошёл, погладил зверька пальцем по голове, вынул из целлофана бутерброд с сыром и приказал:
– Выметайся, Анфиса! Видишь, товарищ начальник расслабиться хочет!
Крыса потёрлась о подставленную руку, осторожно взяла большими белыми зубами угощение, спрыгнула с подоконника и степенно удалилась под громкое оханье хозяйки кабинета, а сама Оксана заплакала.
Она плакала из-за собачки Милки, из-за Кости, который привёз её сюда на проблемный участок и забыл, за полгода ни разу не позвонил, из-за Любкиной двойки по математике и из-за этого Савельева, который крысу пожалел, а её, Оксану, всё время доводит, фокусами, разговорами своими ехидными достаёт... Она пропустила момент, когда он легко снял её со стола, нежно прижал к себе и поцеловал в висок:
– Успокойся девочка!
Без мыслей устроилась на его груди, прижалась щекой к мягкому, чуть покалывающему кожу свитеру и вдруг ощутила сладкую лёгкость во всём теле от ласкающих прикосновений сильных рук, твёрдых, как осенние яблоки, губ. А потом... потом она ещё не поняла, только почувствовала, что его руки... его губы... Вырвалась и, не оглядываясь, побежала из кабинета...
Любка спросила:
– За тобой собаки гнались?
Оксана крикнула:
– Нет! – быстро ушла к себе в спальню, дверью хлопнула.
Она никак не могла уснуть, уверяя себя, что это всё потому, что Савельев завтра расскажет всем, что она, начальник уголовного розыска, испугалась какую-то крысу, точно девчонка залезла на стол, и все будут смеяться, удивляясь, кто такую трусиху в полицию принял, начальником назначил. Почти уговорила себя, что ей стыдно из-за того, что показала, не сумела сдержать свой страх, но, засыпая, расслабилась, сладость ласки во сне приняла...
Странно! Савельев никому ничего не сказал, только утром, здороваясь, посмотрел ей в глаза, и она впервые увидела, как во всегда ироничных, сурово-серых глазах лучики света, словно солнце в речной воде, заиграли.
За то, что никому не рассказал, она готова была простить ему и командный тон, и придирки, и обидные шуточки, но сказать постеснялась, а он не понял… Видимо, потому, что примирение ему не нужно, ему и так хорошо...
В понедельник Савельев в хорошем настроении пришёл, на полчаса, между прочим, на работу опоздал и даже не извинился – прямо с порога, целую историю рассказал: