Он был чем-то очень доволен, и её боль, плохое настроение отступили под его весёлым напором. Оксана улыбнулась сквозь слёзы:
– Работаем как всегда! Никаких кардинальных изменений! – И возмутилась, когда он засмеялся:
– А мне показалось, что многое изменилось!
– Вы подслушивали! Это мерзко!
– Мерзко?
Они уже шли по тёмной заснеженной улице, и он легко придавил её к ближайшему забору, зашептав в её губы:
– Мерзко? Мерзко? Мерзко?
Это было так приятно, так нежно, и всё-таки она сумела оттолкнуть его, приказала:
– Прекратите!
Савельев нервно хохотнул:
– Я же не за себя! За корпорацию обидно! Из управления только вчера новую технику для «прослушки» прислали, а Вы – «мерзко». Никакого уважения к службе!
Она засмеялась, дивясь его умению выкрутить в свою пользу любую ситуацию, хотела шутя ударить его, но не смогла, нежно провела ладонью по твёрдой скуле...
Они целовались... как подростки... Целовались прямо на улице у забора... Долго... страстно... Тогда, на теплоходе, она позволила ему целовать себя, потом отстранялась, не разрешала, а сейчас сама целовала ехидный рот, серые ироничные глаза, всегда чуть небритые щёки... От него пахло необузданной силой, но он мог, умел укрощать эту силу, превращая её в такую нежность, в такую страсть, перед силой которой нельзя устоять...
Уже лёжа в постели, поставила себе диагноз: «Я сошла с ума»!
После предупреждений Кости о том, что Савельев – она по привычке назвала его по фамилии – странный, опасный человек, который будет мстить за то, что она заняла его место… После Танькиных рассказов и его откровенных разговоров по телефону… После того как он так страшно оскорбил её, сказал, что его цель – только расквитаться с генералом… После года приправленной наглыми приставаниями конфронтации, когда всё вроде бы встало на свои места и она, наконец, почувствовала себя начальником, пусть и небольшого отдела уголовного розыска небольшого городка… После всего этого целоваться с подчинённым…
Подчинённый!
Оксана ухмыльнулась. Какой он подчинённый! Анархист, не признающий власти, только вместо сочинений Бакунина и Кропоткина – настольная «Камасутра». Правда, давно уже из сейфа книжку не достаёт, видать, наизусть выучил, и девушки его не звонят, не приходят: все куда-то разбрелись...
Она лежала в его постели, удобно положив голову на крепкое плечо, и не умом, каждым нервом, каждой жилочкой остывающего от страсти тела ощущая, что это её мужчина, единственный, с которым может быть так хорошо...