Странно, но я не был зол
на Альфреда. Точнее, не так. Я был растерян, рассержен, расстроен,
но не зол. Все-таки Альфред занимает слишком важное место в моем
сердце, чтобы долго на него злиться. Он вырастил и воспитал меня.
Во многом его забота не дала мне окончательно превратиться в
биоробота.
Я хорошо помню то время.
Учеба, компания, брат и Альфред… вот все то, что занимало меня.
Благодаря последним двум я остался человеком, способным чувствовать
и правильно воспринимать окружающий мир. Да и, уверен, он
действительно не хотел, чтобы Занни пострадала. Он просто так и не
понял, что и я, и она, и, даже, Брюс уже выросли и нас не надо
подталкивать к правильному решению наших проблем, пускай иногда мы
ведем себя хуже детей. Сейчас, главное, донести до него эту мысль,
чтобы такого не повторилось. С этой мыслью я встал с места и пошел
на кухню. В кухне я застал Альфреда за включенной плитой,
сосредоточенно перемешивающего что-то в шипящей
сковороде.
— Что ты делаешь? — спрашиваю, опираясь на косяк и рассматривая
такого обычного Альфреда. Который, будучи дворецким, сохранил кучу
старых шпионских привычек. И с одной из которых мне пришлось
столкнуться.
— Готовлю обед, хозяин Чарльз, — говорит он, не отрываясь от
плиты, — вы хоть и злы на меня, но это не снимает с моих плеч те
обязанности, что на них возложены, — говорит он, перемешивая в
сковородке лук, перец, зелень и еще что-то, чего я не разобрал.
Здесь не было ничего удивительного. Иногда, когда нашего повара не
было, обед готовил Альфред. И не сказать, что он готовил хуже.
Просто не очень часто.
— Альфред. Отвлекись на минутку и выслушай меня, — говорю я и
вижу, как он отключает плиту и смотрит на меня… со страхом и
какой-то обреченностью, — больше не делай так, — говорю и вижу
удивление на его лице. Не знаю, что он думал. но видимо, не ждал,
что я буду столь великодушен, — очень тебя прошу. Я верю тебе,
Альфред. Но я уже не маленький. И она не маленькая. Да, в твоих
глазах мы все еще дети, но… мы сами все решим, когда придет время,
— говорю я и смотрю в глаза старому другу, на что тот, чуть
помедлив, кивнул и вновь включил плиту.
— Обед будет готов через полчаса. Где накрыть стол? — спрашивает
меня Альфред, но я отчетливо слышу дрожь в голосе, появившуюся,
видимо, от волнения. И не удивительно, ведь он прекрасно понимает
свой прокол и те последствия, что могли произойти. Уж не знаю,
сколько раз он поблагодарил Бога, что Занни отделалась лишь
обмороком и легким истощением.