Караванщики же продолжают свой путь в глубь пещеры, пока не
достигают кованых железных ворот. Тот, что шел впереди подходит к
ним и три раза стучит. Со скрипом и скрежетом ворота распахиваются
и уставшие путники входят в освещенный масляными лампами зал. Перед
ними стоят несколько закутанных в многослойные одежды людей, с
изогнутыми мечами и кинжалами. Но вот один из воинов делает шаг
вперед и встает на колено.
— Отец, — слышится голос молодой женщины из-под плаща, — с
возвращением, — говорит она с опущенной головой, в ответ на что
тот, кто шел впереди разматывает свою куфиюмужской
хиджаб.
— Талия, — приветствует ее легким кивком Рас аль Гул. Девушка
поднимается и разматывает свой хиджаб, что служит сигналом о том,
что церемония закончилась, — ты все больше становишься похожей на
свою мать, — говорит он, вызывая сдержанную, но довольную улыбку
смуглокожей красавицы с миндалевидными глазами.
— Благодарю, отец, — кивает она и смотрит на караван, с которого
остальные путники сгружают тюки.
— Ахмед уже прибыл? — спросил Рас аль Гул, жестом указывая во
внутрь помещения.
— Еще нет, отец. Мы ждем его вечером, — ответила она, идя на шаг
позади от своего отца.
— Хорошо. По правде говоря, мы и так слишком сильно задержались.
А пока, я бы хотел выпить чая.
— Столик уже накрыт, отец, — говорит Талия и открывает дверь в
личные покои аль Гула. Там уже стоит небольшой столик с фарфоровыми
чашечками и исходящим ароматным паром чайником. Пока Рас аль Гул
переодевается, Талия подходит к низкому столику и встает на колени.
Затем выверенными движениями рук отмеривает сухие чайные листики и
кладет в заварник, после чего наполняет его кипятком. Когда Рас аль
Гул возвращается и устраивается на подушках, все приготовления уже
закончены и Талия наливает ему и себе густого, терпкого черного
чая.
— Благодарю, — говорит он, принимая из рук Талии чашку и, сделав
глоток, блаженно прикрыл глаза, — твоя мать так же встречала меня с
чаем, — вновь говорит Рас, на что Талия недоуменно спрашивает.
— Ты уже два раза вспомнил о маме, отец. Что-то случилось? — она
делает глоток и видит, как Рас аль Гул тяжело вздыхает. Затем
смотрит на нее, словно думая, говорить или нет. Делает глоток и
прикрывает глаза.
— Мне недолго осталось. Еще лет пять. Может десять и меня не
станет, — говорит он и не видит, как Талия с удивлением, даже со
страхом смотрит на отца, столь спокойно рассуждающего о смерти.