— Доброй ночи, Альфред, — отвечает Брюс и подходит к панорамному
окну. Свет от ночного освещения делал Готэм чем-то совершенно
невообразимым. Нереальным. Даже сказочным. Но в то же время
настолько обыденным, что Брюс порой поражался двойственности этого
города.
Насколько же эта обыденность была не похожа на ту бурлящую,
кипучую жизнь, что происходила в темных переулках Старого Готэма.
На тот вечный хаос, что творился под носом у большей части жителей
города. На тот самый хаос, с которым он боролся и… Уж себе то можно
было признаться. Тот самый хаос, что так нравился ему. Точнее, ему
нравилось обуздывать его, делать управляемым и безопасным. Ему
нравилось действовать в тени. Он любил тьму, хотя и не забывал ни
на минуту, что действует во имя света.
Чарльз же… тот никогда не любил тьму. Сколько Брюс себя помнил,
тот всегда старался находиться в самых светлых местах поместья.
Именно поэтому он в свое время отказался от кабинета и переехал в
гостиную на первом этаже, ведь это была одна из самых светлых
комнат.
Он любил солнце. Мог часами сидеть на рыбалке, под палящими
лучами и не испытывать дискомфорта. Любил сидеть на веранде и
смотреть на закат. Иногда Брюсу казалось, что брат видит там, в
далеке, нечто недоступное ему или кому бы то ни было. И это при
том, что он никогда ничем не выделялся. Он не был гением. Не был
мастером в каких-то областях. Но обладал неуловимой уверенностью в
собственных силах и правоте. А вместе с нею и незримым чувством
надежности.
Наверное, именно эта спокойная уверенность привлекла в нем
Затанну. Надежность, которую не мог дать Рейчел сам Брюс, Затанна
нашла в его брате. А ведь она грезила сценой и магией. Жизнью, под
светом софитов и всеобщей известностью, а такая жизнь не
располагает к тихому семейному очагу. И тут… согласие на брак в
восемнадцать лет! Интересно... сколько бы продержался их брак, не
погибни Чарльз? Порой Брюс позволял себе совершенно крамольные
мысли о том, что Затанна согласилась на брак с Чарли из корысти.
Совершенно не обоснованные подозрения грызли его изнутри. Но каждый
раз, как они появлялись, Брюс вспоминал те страшные дни, когда
погиб Чарльз.
Живой труп. Так он охарактеризовал бы ее после гибели брата.
Пока он геройствовал на монорельсе, Альфред перенес ее в пентхаус.
Четыре дня после этого она не выходила из комнаты, а когда он
заходил к ней, чтобы поинтересоваться не нужно ли чего, его
встречали лишь абсолютно пустые глаза. Она не ела. Не пила. Не
пришла на похороны. Лишь сидела на кровати и смотрела в пустоту. И
тем удивительнее было то, что на четвертый день она вдруг
проснулась ото «сна», собрала немногие свои вещи и уехала в родовой
особняк семьи Затара в районе Бристоль. Как и почему… она так и не
объяснила. В тот день, у могилы Чарли, он видел ее в последний раз.
Правда, Альфред, который как-то поддерживал с ней связь, говорил,
что она жива и отправилась в путешествие. Вот только куда? Этого он
не знал.