Мне оставалось надеяться лишь на помощь
Валентина – кажется, он единственный в группе мне симпатизирует.
-Надя, мы будто и не прощались! – обнял меня Шустов
при встрече на перроне, забирая из рук небольшой чемодан. – Как доехала?
-Неплохо. А… - я сходу начала искать на
перроне любимое лицо.
-А Леонид сейчас на студии, - будто читая мои
мысли, предупредил барабанщик. – Поедем с тобой к нему? – и понимающе тронул
меня за плечо.
Студия находилась в подвальном этаже одного из
офисных зданий огромного делового центра. Еще в коридоре мне буквально заложило
уши от стоящей в помещении тишины. Она была настолько тяжелой и оглушающей, что
вызывала невольное ощущение, будто сами стены скрадывают в себя звуки наших
шагов и обрывки фраз, малейшие шорохи. А когда Валик открыл дверь, по ушам
вдруг резко ударили звонкие переборы электронной гитары и громкие голоса.
Сергей и Алексей широко и приветливо улыбнулись, как будто ждали меня, а
Михаил, глядя исподлобья, лениво кивнул в сторону другой двери:
-Ленька там, в микшерной. Можешь с ним
поздороваться.
Сидящая рядом с клавишником Инна никак не
прокомментировала мой приезд, но с интересом разглядывала меня, чуть
сощурившись и словно оценивая. Не знаю, что она во мне нашла, но неожиданно
улыбнулась. Это значит одобрение?
-Да, - мне показалось, что я ответила твердым
голосом, но мой решительный настрой напрочь выдали трясущиеся ноги. Конечно, я
откровенно боялась этой встречи, потому что прошлый опыт общения с этим
человеком успехом не увенчался. Да и сейчас ничего не изменилось.
Филатов сидел на высоком стуле и пытался
наиграть на электрогитаре незнакомую мне мелодию. Новая песня? Он выглядел
слегка озабоченным, нахмуренным, широкие брови низко соединены на переносице.
Леонид явно раздумывал над чем-то важным, касающимся только его, был
обособленным от действительности и от того еще красивее.
В «Сумерках» главная героиня так завороженно
рассказывает о своих чувствах, с восхищением описывает очевидную красоту своего
возлюбленного, что я ненадолго почувствовала себя на ее месте – при одном
взгляде на музыканта мое сердце было готово взорваться от переполнявших эмоций.
Разве можно быть таким восхитительно идеальным? Но, как и Эдвард, герой моего
романа был холодным и отстраненным.