Будь Тод человеком, пул эмоций
был бы выше. С другой стороны, с человеком вряд ли получилось бы
контактировать столь легко.
Айне знает, что люди менее
устойчивы к стрессу, чем андроиды. Но опять же, ее не отпускает
ощущение недостоверности этого абстрактного знания.
-…и была у них курочка Ряба.
Снесла она яичко, не простое, но золотое…
Голос звучал глухо и ровно. Если
в нем имеются эмоции, то какие? А если предположение ошибочно, то
дело не в исполнении, а в восприятии?
-…била-била и не
разбила…
Айне хотелось бы сравнить
восприятие, однако ограниченность внешних контактов не позволяла
поставить эксперимент. Экстраполяция же данных имела бы слишком
большую ошибку.
-…плачет старик…
– Хватит, – Айне отдает приказ, и
Тод замолкает на полуслове. – Иди. Я буду спать.
На самом деле для восстановления
сил ей хватает два-три часа в сутки, однако Айне не спешит
информировать об этом Тода. Время, когда она лежит в постели,
принадлежит лишь ей. Относительная свобода.
Она подозревает, что эта свобода
распространяется на двоих. Иногда Тод уходит. Недалеко – двери
остаются приоткрытыми, и контроль не исчезает, но ослабевает
настолько, что можно представить, будто его нет.
Айне пыталась. Ощущения не
доставили удовольствия.
Сегодня Тод остается в комнате.
Он занимает привычную позицию – на кушетке у порога – и закрывает
глаза. В руках появляется коробка с бисером и катушка проволоки.
Его движения точны, а результат предсказуем – очередной цветок,
который умрет, как только будет закончен. Айне хочется спросить о
смысле цикла создания и уничтожения, но вопрос станет признанием
факта подглядывания.
Тод завязывает последний узелок и
сжимает цветок между большим и указательным пальцем, ломая
бисерины. Затем он убирает обломки в другую коробку и просто лежит.
Его дыхание выравнивается, а ритм сердца, эхом вибрации доносящийся
по стене, замедляется. Он похож на животное, которое держат в домах
для охраны.
И с точки зрения юриспруденции
животным является.
С юриспруденцией Айне не
согласна, поскольку не видит достаточных оснований для
игнорирования явной разумности андроида. Иногда ей хочется
поделиться мыслями с Тодом. Больше все равно не с кем.
И это ограничение также
неразумно.
Сейчас Айне одевалась нарочито
медленно, прислушиваясь к малейшему звуку, но звуков не осталось,
разве что те, которые производила сама Айне. Она и не предполагала,
что может быть настолько шумной.