На осмотр подарков ушло немало времени: простодушная и щедрая на похвалы Филлис подолгу и внимательно рассматривала каждую вещь и бурно выражала восторг.
– Вот так книжища! – восклицала она. – Тебе ее не один месяц читать, настоящая взрослая книга. А этот джемпер, ты только потрогай – какой мягкий! А вот и твой дневник… в кожаной обложке. В нем ты будешь хранить свои тайны.
– Дневник – это было так неожиданно, ведь тетя Луиза уже пообещала мне велосипед. Я никак не ожидала от нее двух подарков. Она такая добрая.
– И часы мне очень нравятся. Теперь только попробуй опоздать к завтраку! А что подарил тебе папа?
– Я просила шкатулку из кедрового дерева с китайским замком, но посылка от папы еще не пришла.
– Придет, никуда не денется. – Откинувшись назад на кровати, Филлис, сгорая от любопытства, потребовала: – Теперь расскажи, как все было.
И Джудит стала рассказывать: о доме тети Бидди («Там был собачий холод, я никогда не бывала в таком ледяном доме, но в гостиной всегда горел камин, и вообще было так весело, что я забывала про холод»), о спектакле, о катании на коньках, о дяде Бобе и его граммофоне, печатной машинке и интересных фотографиях, о вечеринках и рождественской елке, о праздничном обеде, когда в середине стола была поставлена огромная ваза с ветками остролиста и розами, о красных и золотистых хлопушках и маленьких серебряных подносиках с шоколадными конфетами.
– Ух-х… – вздохнула Филлис с завистью. – Звучит потрясающе.
Джудит почувствовала себя немножко виноватой перед Филлис: она знала, что у той Рождество было далеко не таким красочным. Ее отец работал на оловянных рудниках, что в стороне от дороги на Сент-Джаст, а мать – женщину с необъятным бюстом и таким же большим сердцем – редко когда видели без передника и без ребенка на руках. В семье было пятеро детей, Филлис – самая старшая, и для Джудит было загадкой, как все они умещаются в своем крохотном каменном домишке, одном из множества таких же убогих стандартных домиков, соединенных общими боковыми стенами. Как-то раз она пошла с Филлис в Сент-Джаст на праздничное открытие охотничьего сезона, после чего они забежали к ним домой на чашку чая. Всемером сели пить крепкий чай с шафранными кексами, скучившись за кухонным столом, в то время как отец семейства сидел отдельно, у плиты, положив вытянутые ноги в ботинках на ее блестящую медную решетку.