Не дожидаясь, Карл рванул, придерживая рукой чуть ли не
волочащуюся по траве шпагу. Один раз зацепился за колючки и
выбрался с большим трудом, не скупясь на ругательства.
Немецкий язык в этом плане не столь колоритен, как русский,
но соленых словец в нем предостаточно, самое приличное, что
произнес нежданно-негаданно свалившийся на голову родственничек —
«шайзе». Когда опомнился, кузен был далеко впереди. Его спина
скрылась в густых зарослях.
«Наломает дров, барон недоделанный, а расхлебывать мне
придется», — решил я, бросаясь вдогонку.
Голова кружилась то ли от пьянящего и чистого воздуха, то ли
потому, что не так давно, по словам Карла, кое-кому пришлось
крепко приложиться о землю. Вооружен я ничуть не лучше Карла
— такая же шпага болталась на боку и мешала бежать, норовя
оказаться между ногами. Да и дурацкие ботфорты норовили
зацепиться за корни деревьев. В жизни не носил столь
неудобной обуви, вдобавок сапоги не различались на правую и
левую ногу, даже дешевые китайские кроссовки, замаскированные
под фирму, в сто раз лучше. Путь едва не закончился падением в
непонятно кем вырытую яму. Чтоб тебя! Хорошо успел
притормозить перед самым краем.
Уф, вдох-выдох и снова в погоню.
Карла я все же догнал, схватил за плечо и заставил
остановиться.
— Не спеши, сначала оценим обстановку. Попасть в переделку
никогда не поздно, главное — выбраться без потерь.
«Братец» кивнул.
Жидкая рощица упиралась в узкую ленточку дороги. За редкими
стволами деревьев виднелись трое мужчин, словно шагнувших с
экрана историко-приключенческого фильма вроде «Анжелики» или
«Гардемарины, вперед!». Треуголки, кафтаны серо-мышиного
цвета с выглядывающим иссиня-черным камзолом, плащи без
рукавов, узкие брюки, переходящие в полосатые гетры, башмаки с
пряжками. На головах парики с белыми завиточками-буклями (на
ум сразу пришел известный по книгам и фильмам ответ Суворова
императору Павлу I), заканчивающиеся тонкой напудренной
косой. Насколько помню, так одевались где-то в восемнадцатом
веке. Мама родная, куда же меня занесло!
Я не впал в ступор и не перестал соображать. Психология человека
такова, что рефлексирует он только в минуты безделья. Если
есть чем заняться, мозг отвлекается на более насущные
проблемы. Армейские отцы-командиры давно взяли эту методу на
вооружение и, кажущиеся дуростью приказы: «тащить круглое и
катать квадратное» — имеют практическую основу. Я
сконцентрировался на происходящем, отложив размышления на
потом.