В одном из комментариев к моему посту, один из участников группы задал вопрос, который мне показался важным «Зачем я здесь?». Вопрос был задан в контексте «Зачем я в группе „Бирюзовые организации“ на фейсбуке?». Но я в нём увидел что-то гораздо большее.
Первый ответ, который пришел мне в голову: «Я здесь затем, чтобы обмениваться информацией», меня не очень вдохновил. Сразу появился новый вопрос «А зачем мне нужно обмениваться информацией?» и т.д…
Попытки найти ответ через логику меня не радовали. В то же время, почему-то очень ярко всплыло воспоминание о недавнем событии. Раз оно появилось, в этот момент, то я подумал, что это связанные вещи, что это какой-то знак, и я решил его расшифровать…
Какое-то время назад ездил в Москву вести тренинг в одной международной компании. Ехал в «Сапсане» и так получилось, а может быть так было кем-то задумано, что на соседнем со мной кресле сидела семья в которой было два взрослых ребенка с ДЦП. Дети болеют видимо очень тяжелой формой болезни, так как практически сами не перемещаются. Один ребенок сидел на сидении с мамой, а второй в инвалидном кресле рядом. На вид это были девочки лет по 10—12. Они не могли разговаривать и общались с окружающими звуками, как грудничковые дети. Но видно, что они испытывают эмоции и пытаются ими делиться. Периодически, они выражали свои эмоции слишком громко и мама старалась утихомирить детей. Может быть это была моя проекция, но некоторое напряжение в воздухе чувствовалось. При этом я пытался определить свое отношение к происходящему, и в какой-то момент я осознал чувство растерянности, я ощутил, что я не понимаю, как себя вести. В моем арсенале есть паттерн «делать вид, что ничего не происходит», то есть паттерн «выключиться из этого контекста», но паттерна «как-то деятельно присутствовать в этом», у меня нет. Эти дети и эта ситуация задели во мне что-то такое, что мне самому жутко не нравилось, и я не мог с этим ничего поделать. Возможно это было ближе всего к чувству стыда, без всяких формальных поводов для проявления этого чувства. Но все эти чувства и размышления могли бы и вовсе не появиться, если бы не ситуация, которая произошла у меня на глазах во второй половине пути.
Так как мы ехали в вагоне соседним с вагоном-рестораном, то через наш вагон ходило много людей. В том числе много иностранцев. Все они проходили и видели этих больных детей, так как они сидели на последнем к выходу кресле, а вторая девочка сидела в инвалидном кресле практически на проходе к ресторану. И вот одна немолодая, на вид лет 60—70, женщина, скорее всего итальянка или испанка (было трудно разобрать речь, но что-то южное), проходя мимо детей, заулыбалась им и что-то начала говорить на своем языке. Одна из девочек в ответ тоже начала что-то говорить на своем языке, и протянула ей свою руку. Женщина спокойно взяла ее руку, продолжая улыбаться и говорить. Судя по интонации, говорила она ей что-то приятное и позитивное, может быть что-то рассказывала. Понятно, что ни мама ни девочка, скорее всего не понимали смысла, но точно понимали и принимали те позитивные эмоции, которые шли в их адрес. Было видно, что для женщины это было естественным поступком, в котором не было никакой неловкости или позерства. Хотя на мой вкус она выглядела несколько вульгарно – много золотых украшений и брендовых аксессуаров. Она стояла минут пять или чуть больше, разговаривая с больной девочкой на понятном только им языке, держа ее руку, улыбаясь, периодически обращаясь к маме. И когда она хотела было забрать свою руку и попрощаться, девочка не захотела ее отпускать и еще несколько минут женщина с улыбкой объясняла девочке, что ей надо идти. И только, когда уже мама вмешалась девочка с трудом отпустила женщину, и та поблагодарив пошла в свой вагон. А я остался сидеть и разбираться с той тучей мыслей и эмоций, которые рождали вопросы и не рождали ответы.