… – Ну так вот…, – найдя кота глазами, продолжает Мария Михайловна, – А потом его жена всё-таки застукала. К йим гости пришли, а ейный муж в соседней комнате с этой сучкой давай миловаться, а жена мимо комнаты идёт за шампанским, и вдруг видит, как этот Луис Альберто с той рыжей голые в постели курят… И он такой давай, короче говоря, за женой бежать, мол, ты не правильно всё поняла, и мол, люблю тебя больше жизни, а сам на ходу трусы надевает, и та рыжая тоже голая в ванну идёт с сигаретой, а гости такие смотрят… Тфу, отдышусь…, – опершись на швабру, Мария Михайловна капает водой с больших чёрных резиновых перчаток, оглядывает проём, – Вот там чуток осталось… В коридорчике… И домой пойдём, Федь…
Кот молча оглядывает вымытый пол. Пыльная полоса почти белая, а вымытая – мокрая, тёмно-серая в светлых пятнышках. Похоже на тонкий слой грязного льда на асфальте. Мать его как-то привела к магазину. Первый раз в жизни из подвала разрешила выйти. Повела вдоль дома, прижимаясь к стеночке. Останавливается, показывая, что тут надо остановиться, оглядеться. Потом прибавила шагу, перебежав дорогу:
– Ну чего ты?!.. Давай бегом!..
И они пришли к большому высоком крыльцу, и сели возле протоптанной в сугробе тропинки, и мимо проходили люди с пакетами в руках.
… – Какой халёсинький…, – девочка, укутанная в шарф до самых глаз, протянула мокрую красную ладошку, погладить хочет.
– Не трогай, Валюш.
– Ни чё, ни чё…, – заметив, как Фидель напрягся, мать успокаивает, – пусть погладит. Таких бояться не надо… Они и покормить могут.., – запомнив как следует девочку, кошка опять уставилась в людской поток. И люди заходили-выходили, и дверь мягко захлопывалась, выпуская облако душистого пара.
Пропуская одного-другого, мать тонко тянула «мяу» для некоторых, выбирая в основном старух, поднимала лапу и глядела им в глаза:
– Люди добрые… Возьмите сыночка моего…
(большая благодарность за подаренный сюжет Марине из Воронежа (betti)