Такса начала первой. Ещё издали она вдруг натянула поводок, и выкрикнула, не здороваясь:
– Опять ты тут шастаешь, чучело?
Пикинесиха покраснела и визгливо прокричала нецензурно (опустим). И такса продолжила издеваться, да так, что пикинесиха перешла на безобразный крик.
… – А тебя наверное поделить не могли? Да?, – кричит, – Поэтому такая длинная?.. Один за уши держал, а другой за попу тянул?.. Сосиська!..
– А тебя наверное в попу надували, а потом немного спустили!.., – такса залилась злым смехом, перекрикивая, – Вон сколько шкуры лишней!.. Позорище!..
– Дура!, – кричит та, пытаясь поводок порвать.
– Сама дура!..
– Дура-дура-дура-дура!!..
– Сама дура!..
Короче говоря, ужас, чё творится…
Хозяйки собак тянут поводки в разные стороны:
– Ну пошли, Джесси… Пошли…
– Ха-ха-ха-ха!!.., – такса аж подавилась смехом и к удовольствию воробьёв кричит на весь двор, – «Джесси»!.. Вы слыхали?… Какая нафиг ты «Джесси», чучело?..
– Сама чучело!.., – взбесилась пекинесиха, опять кидается, слюной брызжет, – Глиста длинная!.. Тфу на тебя!..
– «Джесси!"… Ха-ха-ха-ха!.., – издевается такса, – Сморчок пучеглазый!..
– Сама ты сморчок!..
И их растянули в разные стороны.
И чего они не поделили, ума не приложу…
…Подрался впервые в жизни я помню в пионерском лагере. Нет, я и раньше был подраться не дурак, но так вот, чтобы долго и упорно дубасить друг-друга, один на один, при куче свидетелей… Всё по честному. И чего мы тогда? Не знаю в чём усмотрев оскорбление, высокий парень вдруг подошёл ко мне после обеда, и запросто смотрит в упор:
– Пойдём выйдем?
«Пойдём выйдем» был наш мальчишеский сигнал. «Выйти» можно было спросить и в открытом поле. Это значит, что надо отойти в укромное местечко, и вот тут уже надо держать ухо востро… Научили уж… Как-то мы так вот «вышли» с одним. Я был с другом Серёгой, а их четверо. И один из них предложил мне выйти. Мы зашли за школу, и я на миг присел на лавочку, затянуть разболтавшийся шнурок. Поднимаю голову, и тут же получаю мощнейший удар ногой в лицо. Сидя. Взбешённый этим подлым манёвром, я «уработал» чувака так старательно, что меня еле оторвали от него. Домой я пришёл, вся рожа в крови. Очки он на мне своей ногой раскрошил. Я целый час осколки выковыривал под завывания ужаса сестрёнки, пока родителей дома не было.