И стоило прозвучать этим словам, как вдруг меня пронзило
ощущение, будто кто-то трясёт меня за плечи, из-за чего я
машинально моргнул. А когда открыл глаза, то перед моим взором
предстала знакомая гостиная и обеспокоенный взгляд матери.
— Аморуччо! Ты в порядке?
— Тутто а поста, мама. — вырвалось у меня прежде чем я успел
подумать. И вновь подобная реакция заставила меня замереть на
месте. Вот только на этот раз я и сам понял, что именно сказал, —
Тутто бене. (Всё в порядке, мама. Всё хорошо. Итальянский.)
***
Моё первое погружение в собственное хранилище памяти, или
космос, как я назвал его, словно прорвало плотину. И если в момент
моего первого пробуждения в гостиной всё было в порядке, то вот
поздним вечером, когда я уже лёг спать, начались странности.
За одну ночь я, можно сказать, прожил все самые важные для
восьмилетнего Блейза Забини моменты. Знакомство со всеми тремя
предыдущими отчимами и их похороны, изучение языков с матерью в её
редкие приходы домой и прочие вещи, отложившиеся в памяти юного
волшебника.
И это не прошло для меня даром. Если ложился спать ничего не
знающий маггл в шкуре мага, то вот проснулся уже совершенно другой
человек. Что уж поделать, если, как я уже сказал, память — основа
личности. Гордость в том, что я чистокровный волшебник, высокомерие
по отношению к другим, злорадство напополам с отвращением к
ухажёрам Амелии, которые обычно долго не живут., а главное
неподдельные чувства к матери и некоторые, казалось бы обыденные и
естественные для любого, выросшего среди магов, знания. И да,
парнишка хоть и был молод, но всё прекрасно знал и понимал.
Впрочем, надо сказать, основные черты характера прежнего меня
всё же остались. И несмотря на новые, я так и остался любопытным, а
главное во мне не горело то чувство превосходства над магглами и
магглорожденными. Потому что я знал к чему может привести их
развитие и как много обычные люди достигнут за следующие два-три
десятка лет. Всё это смешалось во мне в довольно причудливом
коктейле, рождая совершенно нового, отличного от прошлых ипостасей,
Бьяджо Забини.
Ранним утром, на следующий день после моих первых успехов в
окклюменции, я вышел из комнаты после всех послеподъёмных процедур
и с наслаждением втянул в себя воздух перемешанный со сладким
ароматом свежей выпечки и жаренного бекона. Ноги сами меня понесли
в сторону столовой.