— Свидимся, — бросила,
поднимаясь.
— Руто, — выговорил Йорф, шокированно
глядя в её удаляющуюся спину, — ты что, её знаешь? О чём она
говорила, какие роли, какое представление?
— Без понятия, — огорчённо ответил я.
— Если и знал, то всё забыл, понимаешь? А что за ураган?
— Ну… ураган, — растерялся тот. —
Когда луна полная, ветер поднимает воду из моря и окатывает её весь
континент. Приходится закрывать все окна и двери и сидеть весь день
взаперти. То есть, дома приходилось. Здесь, над академией, возводят
магические экраны, и можно гулять даже в разгар урагана.
— А как часто луна бывает полной? —
поинтересовался я, глядя на необычно крупный и необычно жёлтый диск
в окне, похожий на чуть надкушенный с одного бока круг сыра.
— Каждые тридцать семь дней.
Он говорил что-то ещё — я слушал
вполуха, понимая в лучшем случае половину. Необыкновенная догадка
всплыла в сознании. То, о чём я должен был догадаться уже
давно.
Империя, академия, семьи. Тридцать
семь делений на циферблате, подозрительное желе вместо нормальной
еды, громадная жёлтая луна в небе, регулярно вызывающая
разрушительные ураганы… Магия, чёрт её дери.
Я умер, я действительно умер после
того прыжка. А это — новая жизнь в другом мире. Совсем другом. Как
там это называется у умников, сансара? Карма? Но по их логике разве
не должна была моя душа воплотиться в теле новорожденного младенца?
Разве не должен был я забыть всю прошлую жизнь? Или снова
«повезло», и я — просто баг, сбой в системе?
Я послушался совета Йорфа и на ночь, сняв треснувшие очки,
водрузил на переносицу штихлис. Понадеялся, что не сброшу его во
сне.
— А он точно лечит зрение? — сонно
пробормотал я.
— Должен, — зевнул Йорф. — Он очень
мощный, знаешь… Поэтому и стоит, пожалуй, как полторы академии…
Проснувшись утром, я с ужасом понял,
что лежу на боку, а сухой стебель пропал. Рывком свесившись с
кровати, я обнаружил его на полу. Подобрал, принялся проверять — не
сломался ли. Но цветок выглядел абсолютно целым. И только потом до
меня дошло, что я вижу каждую тычинку, каждую бороздку на нежных
лепестках… Такого чёткого зрения у меня не было даже в… прошлой
жизни — так теперь нужно это называть, да?
— Охренеть, — я подскочил к окну и
уставился вдаль.
Стёкла, надо сказать, были мутноваты,
но я всё равно чётко различал мощёные дорожки внизу, башенки
противоположного крыла академии, все эти архитектурные выкрутасы, а
дальше, у самого горизонта — макушки плотно прижавшихся друг к
другу деревьев и поблёскивающую в рассветных лучах водяную гладь… Я
и не знал, что поблизости такое огромное озеро.