Стоял себе Федот молчком, и стали от бездействия одолевать его размышления над простейшим житейским вопросом:
«Что же с такой вот делать, если, к примеру, на ней жениться? Её же сначала надо откармливать, чтобы тело и силу нагуляла. А то, как же она по дому и хозяйству справляться будет? Корову там подоить, поросёнка накормить или, допустим, навоз из стайки убрать. Кто по весне будет пять соток огородика около дома вскапывать, а потом засаживать картошкой, рассадой всякой, грядки делать? После поливать, окучивать. А на задах ещё большой огород под двадцать соток. Не сдюжит такая, нет…». От такой жуткой картины он даже зажмурился, а чтобы отвлечься, стал рассматривать цветастую пирамиду из консервных банок.
«Да уж… Но то, что красивая, не поспоришь. Глазищи, видал, огромные, ресницы мохнатые, будто крылья у соседского петуха. Так и хлопают. Только вот ручонки, если присмотреться, ну до чего же худенькие, костяшки все прямо на виду, жилки просвечивают сквозь кожу, будто через пергамент. Отчего же, интересно, так всё устроено? – не переставая крутилось у Федота в голове. – Как только культурная да красивая, обязательно худющая! Ноги ведь, если присмотреться, пряменькие, хорошие, но отчего же такие тонюсенькие? Стрелочки на чулочках аж дрожат от неуверенности». Федот, сочувственно вздохнув, повернулся к окну.
Учительница тем временем подошла к прилавку и, в волнении обхватив двумя руками ремешок сумочки, как-то даже выпрямилась.
– Что будете брать? – тут же расплылась в улыбке Люська.
– Тульских полкилограмма, пожалуйста.
– Как там Наташка моя, не балует? – замер на мгновение кокошник.
– Что вы, что вы, не беспокойтесь, – слегка кивая головой в такт словам, заговорила учительница. – Всё хорошо. Способная она у вас, особенно по гуманитарным предметам.
Федот видел, как бантик накрашенных губ на округлом Люськином лице растянулся в благодарной улыбке.
Люська хоть и была своя, деревенская, но бабы испытывали к ней смешанные чувства. С одной стороны, хорошо, конечно. Привезёт чего-нибудь на заказ или отложит на денёк-другой, а с другой, опять же, водку мужикам в долг отпускает.
Люська, в свою очередь, понимая противоречивость собственного положения, держалась независимо. Ей было невыгодно занимать чью-либо сторону. Это как, к примеру, в геометрии центр круга. Вставь туда циркуль остриём и сколько после им ни кружи, центр как был, так и останется на месте и ни с одной линией не пересечётся, сколько ты всевозможных кругов ни описывай. Так и магазин с Люськой. Стоит себе в центре деревни. Хотя все улицы, покружив по окрестностям, так и стараются к нему приблизиться. Центр, одно слово.