– Чего тебе? – спросила Раиса.
– Знаешь, что, когда стемнеет, принеси мне лом.
– Чего принести? – удивилась женщина.
– Лом! Глухая, что ли?!
– Зачем?!
– Как зачем, чтобы отсюда выбраться. Не век же мне здесь куковать!
– Тебя скоро выпустят. А если ты примешься крушить ломом, то только хуже сделаешь, – сказала Раиса и быстро пошла прочь.
Её душа раздваивалась от противоречивых чувств. Ей было и жалко Никифора, и в то же время она испытывала ужас.
Она то вспоминала его большие мясистые руки и раздавленных мух, то равнодушные, точно осоловелые глаза и… кровь на полу в столовой.
Раиса почувствовала, что лоб её усеяли бисеринки холодного пота.
– И что это на меня нашло? – подумала она и зашагала быстрей.
Тётка встретила её на крыльце, – Рая, где ты была?
– Гуляла. А что?
– По-моему у Артурчика температура. Пойду, свожу его к фельдшеру.
– И так всё пройдёт, – равнодушно обронила Раиса и прошла мимо тётки в дом.
– Странная ты, Рая! – воскликнула тётка, хотела ещё что-то сказать, но передумала, махнула рукой и вернулась в дом за мальчиком.
Артур полусидел на старом диване. Дышал ребёнок тяжело. У него явно был жар.
Женщина подхватила ребёнка на руки и вместе с ним вышла из дома.
Фельдшер жил через два дома – седой старичок с озорными глазами, он никогда никому не отказывал в помощи ни днём, ни ночью. И сельчане доверяли ему больше, чем любому врачу.
Осмотрев мальчика, фельдшер успокоил женщину.
– Ничего страшного, – сказал он, – малыш городской, потому нежный. Простыл на сквозняке. Пусть попьёт вот эти порошочки и всё пройдёт.
Тётка взяла протянутые ей порошки, поблагодарила лекаря и, подхватив Артура на руки, вернулась домой.
Раисы нигде не было. Женщина не стала искать племянницу, полностью сосредоточившись на больном ребёнке.
Раиса тем временем ушла к реке.
Она села на самом обрыве, свесила ноги и болтая ими в воздухе, размышляла о том, как жить дальше.
Мысли хаотично двигались в её мозгу и ни одна из них не находила опоры.
Внезапно налетевший ветер заставил её заморгать. Всё-таки, что-то залетело в глаз, и потекли слёзы.
– Ну, вот, даже ветер заставляет меня плакать, – подумала Раиса, – почему никто на свете не любит меня?
Раиса жалела себя и почему-то не вспоминала ни о любви Артура старшего, ни о своём сыне Артуре младшем. Точно какая-то пелена застлала всё, что было хорошего в её жизни и, что могло бы ещё быть…