Вот те на! Девочка, самая настоящая, на столе выплясывает! Только очень маленькая.
Старуха от удивления так на лавку и хлопнулась, а старик жалейку из рук выронил. Остолбенели оба и молчат, будто языки проглотили. Девочка тоже плясать перестала. Глазки синие, лукавые. То на деда, то на бабку поглядывает, улыбается. Да вдруг как расхохочется, будто серебряный колокольчик зазвенел. Старуха, наконец-то, опамятовалась.
– Ну-ко, старый, ущипни. Может, я сплю?
Дед ущипнул, постарался. Охнула старуха, а всё равно глазам не верит.
– Деточка, милая, откуда ты такая взялась?
– Из горошины, – девчонка отвечает. А сама улыбается.
– Ай-яй! И чья же ты будешь?
– Я – ваша внучка. А вы – мои дедушка и бабушка.
Охнула старуха, руками всплеснула.
– Радость-то какая! Знать, увидел Бог наши слёзы, внученьку нам послал. Да такую красавицу! – И на старика набросилась: – Ты чего, старый, пеньком стоишь? Поздоровайся хотя бы!
Старик в затылке почесал.
– Дак это… из горошины, значит?
– Из горошины, из горошины! Не видел разве?!
– Тогда назовём нашу внучку… Горошинка. Вишь, какая кроха?
Обрадовалась девочка, в ладошки захлопала.
– А мне нравится! Горошинка! Я – Горошинка!
Ну, тут ахи, охи пошли. Обнимаются старики с внучкой, целуются. А старуха на радостях и вовсе расплакалась. Девочка Горошинка утешает её, по голове гладит.
– Не плачь, бабушка, не плачь, милая. Всё у нас хорошо будет.
– Э, старая? – спохватился дед. – А нам нашу внучку и угостить-то нечем.
– Ох, и впрямь… – засуетилась старуха.
– Это не беда, – говорит Горошинка. – Я сейчас схожу в поле, нажну пшеницы. Заодно хворосту наломаю. Вечером, дед, баба, мы с вами пирогов напечём полное решето.
Ухватила Горошинка серп, моток верёвки на плечо да ещё жалейку с полу подобрала.
– Это чтобы идти не скучно было!
И убежала. Только жалейку и слыхать за околицей. Старик со старухой слова сказать не успели. Вышли на двор, из-под руки вслед глядят. Вздыхают оба.
– Не надо бы такую кроху одну отпускать. Да разве за ней угонишься?