– А ну-ка, палки-отбивалки, сделайте мне из этой девчонки хорошую отбивную. Гоп ля!
Только сказал, крышка сама собой откинулась, и из футляра две палки наружу выскочили. Толстые, тяжёлые, медными шишками усеяны. Над мешком зависли и – давай мешок со всех сторон молотить. Будто сноп на токовище[29].
Сообразила Горошинка, что за палки такие. Сама плачется:
– Ай! Ой! Как больно… ой, больно! Ай, ай, ай! – И замолчала.
Даже Людоеду жалко девчонку сделалось. Вздохнул, но… ужин – дело святое. Да и всех разве пережалеешь? Хлопнул в ладони.
– Эй, палки-отбивалки! Ступайте на место!
Обе палки – хлоп! И в футляр. Крышка за ними захлопнулась. Глядит Людоед, а из котла над очагом уже пар валит. На сухом хворосте вода в два счёта вскипела. Пора девчонку варить. Схватил Людоед со стола мешок и всё содержимое в котёл вывалил.
Горошинка из-под стола снова запричитала:
– Ой, ай! Горячо, горячо! Ой, горячо! Ты меня сваришь, дядечка!
Заглянул Людоед в котёл, удивляется.
– Хы! Живая ещё… Ладно, пускай варится.
Плюхнулся Людоед в кресло, ноги на стол и захрапел. А когда варевом запахло, проснулся, черпак в руки и к котлу идёт. Поворочал черпаком в котле. Попробовал.
– Кажись, готово! А девчонка где?.. Разварилась, что ли?
Снял Людоед котёл с огня, на стол поставил. И слюнявчик на грудь. «Ням-ням!» – рычит. И огромным черпаком кипящее варево прямо в пасть забрасывает. Такая вот глотка у него лужёная оказалась! Хлебал, хлебал, пока черпак по дну не застучал. Потом голову в котёл засунул, дно, стенки вылизал. Поднял котёл над головой и остатки в рот слил. Уф! Отвалился на спинку кресла, а котёл, чтобы лишний раз не вставать, на голову надел. Живот у Людоеда большой-пребольшой сделался. Больше котла. Сидит, отдувается, по животу себя поглаживает. Однако сомневаться начал:
– Что-то мяса я совсем не почувствовал? Пожалуй, тоща девчонка оказалась.
А Горошинка из-под стола поддакивает:
– Конечно! Я же Горошинка. Ты и не заметил, как меня проглотил.
Людоед даже подпрыгнул в кресле. Озирается по сторонам.
– Э… ты где?!
– Где, где… У тебя в животе, конечно. Здесь темно и сыро. И пахнет дурно!
Людоед снова в кресло плюхнулся. По животу себя похлопал.
– Ой! Ай! – Горошинка кричит. – Не бей так сильно, ты мне по голове попал!
Повозился Людоед в кресле. Вслух думает:
– Напрасно я эту девчонку съесть поспешил. Вначале её откормить надо было, как поросёнка. И дать подрасти. А уж потом…