- Не фантазируй, а. Ну, кто это
может быть? Бабка Катерина - агент МИ-6?
- Тогда откуда... Никто не
знал, что мы не поедем домой!
- Не считай всех глупее себя.
Этот шаг вычислялся элементарно. Я отпустил водителя. Я терпеть не
могу ездить в городе, меня бесят пробки на выезде, это знают все,
кому интересно. У нас есть квартира твоей мамы, буквально, в двух
шагах. Простая логика.
- Да, только для этого кто-то
должен был знать, что ты отпустил водителя. Он был на
свадьбе!
- Полгорода было на свадьбе,
половину я первый раз видел.
Мама неожиданно привалилась к
косяку и мелко затряслась.
- Господи, опять! Опять это...
Я думала, все кончилось, а оно опять...
Отец... хмыкнул.
Ухмыльнулся.
- "Ведь не было же никогда! И
вдруг - опять!" Юленька, погоди переживать, в этом дворе не самая
респектабельная публика. Вот увидишь, просто какие-нибудь маргиналы
развлекаются, День Взятия Бастилии празднуют.
- А он разве сегодня? - Я в
который раз поразилась, как быстро мама "выключает" истеричку, вот
же талант! - Мне всегда казалось, что он четырнадцатого.
- Милая, у меня в школе по
истории всю жизнь был трояк из жалости, - папа пожал плечами, -
четырнадцатого - семнадцатого. Ты забыла, а они, думаешь, помнят?
Ложись спать, Киру не пугай.
- Ее напугаешь, - мама
внимательно посмотрела на меня, нашла то, что ожидала: удивленную,
слегка заспанную мордочку, кивнула и вышла.
- Ну? - спросила я.
- Жесть, Кирочка, - папа
подошел и положил подбородок на бортик кровати. Его лицо не было
образцом мужской красоты: круглое, щекастое, нос картошкой. Прямо:
"Мишка, мой плюшевый мишка".
Даже глаза не выбивались из
образа: карие, теплые, улыбчивые.
Выдавал его голос, в котором
для плюшевого мишки всегда было как-то многовато стали.
- Это те же самые уроды? -
беззвучно спросила я. Папа отлично умел читать по губам.
- Не приложу ума, с чего бы им
быть другими, - ответил он, почти так же тихо. Ну, может, чуть
громче, я по губам не читала. - Антон их в прошлый раз упустил,
хоть и потрепал... и я был уверен, что они залижут раны и снова
нарисуются.
Во дворе, тем временем
собиралась толпа. Народ громко обсуждал происшествие, в приоткрытое
окно я слышала уже несколько версий, но все они сводились к одной:
"Понашевские зажрались, теперь пусть поголодают, как простой
народ".