Гротэр было сложно скрываться, прятаться, выживать. Её
практически поймали после долгого года бегства и изысканий,
проводимых на коленке. Но Марианн повезло. То, что в определённый
момент, разозлившись и отчаявшись, она добралась до общей сети и
выложила десятки статей со своими наработками, заставило зверя
взбеситься, ожесточая преследования. Статьи вскоре удалили, но…
Её банальным образом спасли в тот момент, когда
правоохранительные органы обнаружили учёную в подвале одного из
магазинов, находящихся на окраине города, и повязали. Оказалось,
статья вызвала резкий резонанс среди некоторых антимагических
группировок и даже нашлась старая, полуразвалившаяся оппозиция,
вытащившая её из той передряги за шкирку. Мари удивилась, узнав,
что существуют люди, как и она, ненавидящие магию. Только вот если
Гротэр, говоря про злость, указывала на ядро проблемы, эти люди
говорили и про волшбу в её чистом проявлении.
Их было больше тридцати человек и они, не обладая даром, но имея
некоторые данные и способности на руках, стали хорошим подспорьем
для пытливого ума Марианн. То, какие вопросы задавала Мари,
взволновало всех. То, какие теории и предположения выдвигала,
резонировало с их собственными ощущениями. И потому женщину приняли
как первого и единственного мага на всю антимагическую оппозицию.
Она работала, колдовала, создавала, старалась отвечать на
возникающие вопросы... почти шесть долгих лет. И вот сейчас, стоя в
широком коридоре, из которого убрали всю мебель, и дорисовывая
последнее в своей жизни заклинание, Марианн не ощущала предвкушения
от грядущей победы, лишь смятение. И горьковатый привкус пепла на
кончике языка.
Ей исполнилось сорок и всю свою жизнь она занималась лишь
изучением и разработкой заклинаний. Ничего другого её не
интересовало. Не вызывало такого азарта, такой страсти и сейчас она
буквально собиралась уничтожить смысл своей жизни, выдернув его с
корнем из мира, заморозив и спрятав.
Тихо гудели настенные стекляшки и переливались кристаллы с
энергией, а Мари стояла в нерешительности перед очередной
пентаграммой, будто перед обрывом, прыгнув в пучину которого точно
уже не выплывет. Она вспоминала родителей и то, что погибли они
из-за неисправности флайвера. Вспоминала людей, счастливо живущих
благодаря схеме жизни, и тут же видела безвольных, поломанных магов
с чёрными узорами, после проявления которых личность и сознание не
удавалось привести в норму. Вспоминала о выжженной пустыне, почти
на три четверти поглотившей их мир. Думала ли она о том, что
существо, распространяющее магию, несло лишь зло? Или о том, что
волшебство было подарено для людского счастья? Нет.