- На жизненных ресурсах протянем, -
проворчал неодобрительно Паллар. - А что потом? Жрать самих себя?
На радость уродам?
Пятый не ответил. Да и что отвечать.
Парни знали, на что шли. Он никого с собой не тянул - сам был не
уверен, что вернется.
- И она того стоит?! – со злостью
бросил на пороге Паллар.
- Родина? – вздернув бровь, уточнил
Арвэл, прекрасно зная, кого Паллар на самом деле имел в виду. –
Если мы не позволим императору проглотить Асмас, то, конечно,
стоит.
Секретарь замер, осмысливая ответ.
Медленно повернулся.
- Ты уверен, что он объявит войну? –
спросил тихо. – Из-за какой-то девчонки?
- Из-за того, что мы посмели
ослушаться и не прислали принцессу обратно – конечно, - последняя
крошка исчезла во рту, Арвэл с сожалением посмотрел на пустые руки.
– Патовая ситуация. Мы не можем отправить ее высочество домой –
академии перестанут доверять, а нас станут считать слабаками. Ну а
император без веских причин не будет отменять указ об учебе внучки
в Лифгане. Его тогда сожрут за слабость. Свои.
Паллар тяжело вздохнул. Все это они
обсуждали еще до отъезда, но тогда была надежда, что император
проявит понимание, пойдет навстречу, ведь он был осведомлен о
характере внучки, но эта блокада, вкупе с невозможностью достать
еды…
- Он в ярости, - секретарь с
сочувствием посмотрел на начальство. Ему-то что. Бумажки собрать.
Протокол составить. Речь подготовить. Но в логово к хищнику
придется идти Пятому.
- Ничего, - Арвэл беззаботно
улыбнулся, подмигнул: - Асмас сила.
- Курсанты мощь, - по привычке
отозвался Паллар. Махнул рукой – какая сила, когда они одни среди
врагов. И ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Улыбка сползла с губ Арвэла. Он
откинулся на стену, прикрыл глаза, снова и снова прогоняя в голове
то, что планировал сказать императору.
Первое посольство Асмаса. Можно
сказать, на его глазах вершилась история, и он был частью ее.
Весомой частью. Когда-нибудь в учебниках истории напишут о том, что
первый посол Асмаса был храбр, невозмутим и бесстрашен. Наглая
ложь. Он тоже боялся: за жизнь, за тех, кто был рядом, но еще
больше боялся подвести семью, страну и допустить войну на родную
землю. И это чувство голода… Никак не удавалось от него
отрешиться.
За ними пришли на следующий день.
- Наблюдали сволочи, - сплюнул в
бессильной ярости один из безмолвных, - узнали, что у нас еда
закончилась, вот и заявились. Еще и улыбаться смеют.