Это было сказано таким тоном, словно
Сэльс до конца не мог поверить в подобную несправедливость. Тот,
кто стоил ему стольких нервов, теперь будет равным по положению.
Более того, перестанет ему подчиняться.
- Советы я вам дал, ну а ваше право к
ним прислушиваться или послать в огонь, - ректор предпочел бы
первый вариант, но Кайлес, естественно, выберет второй. - Мы будем
рады видеть у себя ваших студентов. Пусть тренируются. Одна просьба
– красноглазов с собой не брать. У нас все же военная академия, а
не зверинец.
Кайлес благодушно кивнул, не желая
расстраивать соседа по поводу зверинца.
- Вы ведь не откажетесь посетить нас
на открытие? – спросил он, заранее предвкушая выражение лица
Сэльса, когда он увидит все его задумки. – И я был бы признателен,
останься вы для нас старшим братом.
Должен же кто-то стоять буфером между
ним и королевской семьей, где его до сих пор недолюбливают.
Лицо ректора просветлело, а взгляд
потеплел. Идея стать старшим братом для новорожденной академии ему
понравилась. Да, именно так и должно быть. Кайлес еще совсем
неопытен. Кто, кроме него, Сэльса, ему поможет?
- Можете обращаться ко мне за помощью
в любое время, - взял он на себя нелегкое бремя наставничества.
Глянул еще раз на макет. Лужа раздражала, но все остальное не
казалось больше странным. Менталистам действительно требуется
уединение. Пусть живут в своих маленьких домиках. Растят цветочки.
Выгуливают красноглазов. Плюхаются в соленой луже. Главное, чтобы
меньше показывались на территории его академии. Ну и самое приятное
– никаких пожирающих ценные растения красноглазов.
И ректор мечтательно улыбнулся, представив, насколько спокойнее
станет его жизнь без раздражающего факультета менталистики.
Майра сквозь ресницы наблюдала за
соседкой и злилась. Ну почему именно она? Почему именно ей
подсунули это водное сокровище, от которого ее уже трясет? Она не
обязана с ней возиться. Душу не грели даже слова лорда Кайлеса о
великой чести стать мостом меж двух держав. Нужна ей эта честь…
Если бы кто спросил Майру о причинах
ее злости, она бы умерла, но не ответила. Но загляни кто внутрь ее
сознания, смог бы узреть там яростно пылающий огонек. А всему виной
были слова высочества, брошенные однажды: «Не думала, что огневик
может быть таким… Холодным, сдержанным и одновременно горячим.
Настоящий принц».