Напрягаюсь.
— Из-за меня?
— А то, — косится в мою сторону. — «Валерия не идет на контакт, тебе, как старосте группы, нужно на нее повлиять», — передразнивает.
Вздыхаю, ОК, приму к сведению.
— Ладно, — обещаю. — Раз у тебя из-за этого проблемы, буду с ним посговорчивее, — Холостов закашливается. — По спине постучать? — предлагаю с готовностью.
— Себе… постучи, — все еще кашляет, но вроде дышит. Что я такого сказала? — Не надо быть с Князем посговорчивее, — выдает, окончательно продышавшись.
Хмурюсь. Я нагнетаю, или в последнем слове и правда был подтекст?
— В смысле? — не понимаю.
— В коромысле, — на этот раз Костя огрызается даже как-то зло. — Я тебе уже говорил, что Князь — мудак? — осторожно киваю. — Так вот, он мудак. Не Джек-потрошитель, не Ганнибал Лектер, а просто обычный такой мудак.
— И не Змей Горыныч, — бормочу себе под нос. — Знаешь, — снова поднимаю на собеседника взгляд, — если бы ты прямо сказал, чего мне опасаться, было бы куда проще.
Холостов пожимает плечом.
— Тебе — нечего опасаться, — потом усмехается. — Он же тебе сразу не понравился, — и вот как его понимать, спрашивается? Только собираюсь продолжить расспросы, как Костя мастерски переводит тему: — На тебя Яна опять смотрит. Вы так и не обсудили ее лжесвидетельство?
Качаю головой.
— Думаешь, здесь есть что обсуждать?
На сим Холостов тактично замолкает. Наутро после нападения ко мне подошел только он, и этим все сказано. Так что Яна может и дальше бросать на меня виноватые взгляды.
Воспоминание 94
28 мая
Мне хочется разбить будильник. Ненавижу этот противный звук на грани звона и писка. Когда мой смартфон приказал долго жить, пришлось идти к завхозу и жалиться на жизнь. По правде, я надеялась, что у него в запасах завалялся какой-нибудь, пусть даже древний мобильник. Семен Евгеньевич же с самодовольной улыбкой вручил мне увесистый толстобокий будильник, прямо как Когсворт из «Красавицы и Чудовища». С чем и живу.
Не отрывая лица от подушки, нащупываю на тумбочке этого пузатого гада и бью по расположенной на макушке кнопке. Тишина блаженна, но если я продолжу наслаждаться ею еще хотя бы минуту, то просплю до утра. Приходится подниматься.
Умываюсь, расчесываюсь, одеваюсь. На улице — темень. На часах — три утра. Давлю зевок и тихонько выхожу из комнаты, чтобы ненароком не хлопнуть дверью.