— Обойдусь, — отмахиваюсь.
Воспоминание 29
— Ну и чего прятался, гаденыш? — сижу на газоне и глажу толстое полосатое тело, доверчиво подставляющее мне голову для ласки. — Бабай, Бабаюшечка…
Построили Бабаю не домик, как выразился мой сопровождающий, а настоящие хоромы под стеной здания. А внутри — мягкое одеяло, миски с кормом и водой. Как Боб понял, что это его новое место обитания и никуда не сбежал, остается только гадать. Но мы же не на Земле, кто их знает этих магов, может, наколдовали чего.
Мы с Бобкой на самом деле не особо близки. Заводила его, конечно, я, но у меня то школа была, то работа, Бабай все больше с бабушкой. А в последнее время и вовсе от меня по шкафам хоронился. Так что у нас сейчас повышенный градус любви скорее от того, что мы единственные родные души в незнакомом мире. Вернее, в Междумирье.
— Почему Бабай? — раздается голос сзади, и мне хочется провалиться.
Ну зачем он вышел на свет? Не хочу неверных выводов, если кто-то посмотрит в окно. Не хочу сплетен на пустом месте.
Тем не менее отвечаю:
— Он мелкий боялся всего, под кроватью прятался. Как в детских страшилках — Бабай под кроватью.
— Оригинально, — смеется Холостов, а потом подходит и устраивается рядом на корточках; тянет руку и чешет моего мохнатого друга между ушей.
Ну давай, Биби, вмажь ему! Но эта продажная рожа знай себе мурлычет. Что я там говорила про родных душ среди незнакомцев?
— Предатель, — вздыхаю.
— Красивый, — оценивает Костя и правда прекрасного внешне (но не внутренне!) Бибитто и переводит взгляд на меня. А у него глаза с зеленым отливом — фонарь прямо над нами. — Зачем сюда-то с котом? Это…
— Странно? — подсказываю, тихонько отодвигаясь.
Холостов ржет, не переставая наглаживать мою «плюшку».
— Ну как бы да.
— Не с кем оставить было, — говорю и отворачиваюсь. — Нет у нас с Бобкой никого.
— Друзья, соседи? — не верит мой собеседник.
Что я ему скажу? Что друзей у меня нет? Есть соседи, есть коллеги, есть знакомые. Можно было бы устроить прозвон всех и вся, и, может, кто-то бы сжалился и приютил «котенка». Но все произошло настолько стремительно, что после бабушкиной смерти я вцепилась в Бабая как в последний кусочек дома и потащила его невесть куда, думая лишь о себе, а не о животном. Это ему сказать? Так мы вроде не на исповеди.
— Так получилось, — говорю.