— Я постараюсь, — обещаю.
Зря я, наверное, так невзлюбила его с первого взгляда. Нормальный мужик, хочет расположить к себе студентов, интересуется их моральным состоянием…
— Расскажешь мне о себе? — спрашивает, чуть склонив голову к плечу.
Может, и нормальный, но все равно навязчивый.
— У вас же есть мое досье… — начинаю и обрываюсь, остановившись взглядом на бабочках.
Внутренности скручивает. Как я могла забыть?!.
…— Мы очень скоро вернемся, — улыбается мама, касается моей щеки кончиками пальцев, а затем наклоняется и целует; весело подмигивает. — Даже соскучиться не успеешь.
Шмыгаю носом, сдерживая слезы, и пытаюсь строить из себя взрослую. Мама все видит, и, кажется, ее глаза тоже на мокром месте; сомневается, не стоит ли все отменить.
— Ну, чего? — мы стоим возле подъезда, откуда появляется папа с чемоданами; засовывает их в гостеприимно распахнутый багажник такси. — Кого хороним? — подходит и подхватывает меня, подбрасывает в воздух; смеюсь. — Вернемся, подарков привезем.
Ставит на землю.
Подходит бабушка, берет меня за руку.
Они садятся в такси.
Ветер раздувает подол маминого летнего платья.
Белого.
С махаонами…
Больно.
Меня накрывает. Пол под ногами начинает шататься.
— Лера! — слышу взволнованный окрик, но не могу с собой справиться.
Звон бьющихся стекол, грохот оконных рам, завывающий ветер. Хватаюсь за голову, падаю, колени бьются о белоснежный ковер. Мне кажется, что моя голова сейчас лопнет. Больно.
Шум смолкает так же неожиданно, как и появляется. Кажется, я снова могу дышать. Что и делаю, тяжело, с надрывом, со свистом в легких. Открываю крепко зажмуренные глаза и вижу директора, лицо взволнованное. Он тоже на коленях, на этот раз позабыв о том, что брюки могут измяться. Стоит напротив, а его большие ладони поверх моих, сжавших виски.
— Лера, ты меня слышишь? — видимо, спрашивает не в первый раз.
Медленно киваю. В голове звон.
— Слышу, — шепчу. Сил говорить громко нет.
Это же надо — снова «взорваться», да еще и прямо в кабинете директора. Реутов же говорил, что после такого всплеска, как тот, что произошел у меня при виде мертвой бабушки, я не скоро смогу устроить большой бадабум. Хотя и пол вокзала ломать от злости я тогда тоже не должна была. Черт-черт-черт.
— Лера, что случилось? — Станислав Сергеевич убирает от меня руки, но с пола пока не встает; заглядывает в глаза.