— А дыньки все же хороши!
— Дурак! — буркнула на бегу, кляня себя за детскую выходку. Надо же было такое придумать: источник, желание... так глупо, так по-детски!
Горели не то, что щеки: я пылала сразу вся по пояс.
Вода в истоке отражала небо и зеленые ветки, безмятежно светясь то розовым, то зеленым. Дрей любоваться пейзажем не стал — одним рывком быстрее вскочил на ноги, чтобы проводить заинтересованным взглядом удаляющуюся «водяную кувшинку».
Зрелая Волчица была совершенно в его вкусе — высокая и фигуристая, с пышными бедрами и такой же грудью. Еще и бежала совсем по-женски: соблазнительно виляла задом, сверкала голыми пятками. Мокрая белая ткань облепляла сочные крепкие ляжки, которые Дрей успел немного рассмотреть, а растрепанная каштановая коса качалась из стороны в сторону, как заячий хвост. Чувствуя по запаху, что женщина свободна, Дрей даже машинально рванул за манкой целью, но уже в следующий миг остановился, придержал себя.
— Куда собрался, дурень? — пробурчал сам себе под нос. — От одной юбки к другой захотел? Не хватило? Хватило же... Баста. Перерыв.
Ты слишком хороший.
В голове опять противно зазвучал голос Тайры. Дрей скривился. Нахлынувшее возбуждение тут же ушло, сменившись мрачным скептицизмом. После расставания с Тайрой внутри периодически скребло и болело, так что хотелось выцарапать из себя эту боль, смешанную с досадой, забыться и снова начать улыбаться как прежде. Но губы в улыбке пока особо не растягивались. Что в себе нужно изменить, чтобы стать счастливым, Дрей не знал, поэтому решил вопрос просто: перестал об этом думать. Вернувшись к роднику, мужчина поскорее умыл лицо, шею; зачерпнув ладонью, шумно хлебнул воды. Тут же мыслями перенесся в прошлое: вода на вкус была сладкой, как в детстве.
Цокнув от удовольствия, мужчина напился от души, зачерпывая воду ладонями, наслаждаясь ощущениями и вкусом. Рядом в густом кустарнике звонко токовала, щелкая и щебеча, крохотная синебрюхая варакушка. Послушав ее немного, Дрей не спеша пошел к селу, ощущая как в груди понемногу наступает мир. Он не был в родных краях уже лет двадцать — с тех пор, как переехал в город с родителями. Кое-какие родственники в селе все же остались: брат деда с женой не пожелали покидать насиженного места. А теперь и дед умер, осталась только его жена Урсала. Строго говоря, родственницей по крови она Дрею не являлась. Но и оставлять старуху одну было как-то не по чести. Получив весть, что дед помер, Дрей и прибыл. Надо было решить, что с родственницей делать дальше.