– Всё будет исполнено! – залебезил Морозов и махнул рукой слугам.
Появились дети, которых я видел вчера в камерах. Они оказались связаны одной верёвкой по рукам и шли колонной.
– Дьявол бы побрал тебя, Морозов… это же дети! – прорычал я из-под колена фамильяра.
– Мы это делаем ради спасения сотен тысяч таких же деток! – с блаженным лицом ответил мне барон, – Разве такая небольшая жертва не оправдана?
– Ты что несёшь, полудурок?
Я хотел было рассказать всё, что думаю по этому поводу, но фамильяр навалился чуть ли не всем весом на мою голову, и я был вынужден замолкнуть. Морозов победно одарил меня улыбкой.
Вокруг циклопической пентаграммы начал закручиваться вихрь. Пыль и сухие листья так и лезли в глаза. Запахло серой и гарью, а земля начала ссыхаться и трескаться.
В глазах Морозова пылало безумие, он явно испытывал что-то близкое к оргазму и казался околдованным.
– Отпусти его Габриэлла, – обратился кардинал к фамильяру, державшему меня, – тебе лучше отойти подальше. Ритуал может тебя задеть!
Краем сознания отметил, что имена итальянские.
– Вы чего творите, ироды?! – сорвался я на крик, обращаясь ко всем присутствующим, – Это же дети! Дети… они в ни чём не виноваты!
– Заткните ведьмака! Он мешает. – рыкнул кардинал.
Слуга Морозова оказался моментально рядом. Удар в живот сбил мне дыхание, и я не то, что говорить толком не смог, дышать стало тяжело. Кардинал начал что-то бормотать себе под нос. Торнадо усилился, кружившие в воздухе листья загорались и превращались в пепел. Линии пентаграммы наполнялись голубым пламенем.
Кардинал продолжал говорить. Земля подо мной вспыхнула голубым пламенем, огонь не обжигал руки и ноги, но я почувствовал, что что-то изменилось. Князя Сан-Донато и Чехова прижало к земле. Голубой огонь лизал их лица, а зомбаки заверещали дурными голосами.
Я упал на колени, руки задрожали от напряжения. Мне будто положили на плечи пару мешков с цементом, что-то давило на меня сверху, а языки голубого пламени тянулись к моему лицу. Из моих рук потихоньку уходила энергия, она перетекала к кардиналу, я чувствовал это, но ничего не мог поделать.
Земля начала дрожать ещё сильнее. Кардинал зыркнул на меня и кивком указал Морозову, чтобы тот прижал меня к земле.