— Я хочу поговорить о нас, — как ни в чём ни бывало заявляет мой муж.
Как будто это не он сейчас порол ремнём какую-то девку в школьной форме.
— Мне кажется, ты не совсем понял, Виталик, — ставлю я на стол чашку с чаем.
Мне кажется, сегодня сплошной вечер чая, такое ощущение, что эта пытка чаем никогда не кончится.
— Нас больше нет. Нам не о чем разговаривать, — отхлёбываю я уже двадцатую за сегодняшний день кружку.
— Вот видишь, какая ты категоричная! — словно уцепившись за что-то чрезвычайно важное, повышает голос мой муженек. — И так — во всём! Ты слишком жёсткая! — приступает он к лучшей тактике всех времён и народов: из защиты — в нападение.
— Я не понимаю, — ошарашенно смотрю я на него, — неужели ты хочешь сказать, что в том, что случилось, есть моя вина?
— В какой-то мере — да, — сначала неуверенно, но потом всё более по нарастающей продолжает Виталик. — Не будь ты такой твёрдой, напористой железной леди, возможно, этого бы и не случилось! — с воодушевлением эта сволочь пытается доказать мне… Что?!
Что это я виновата в его измене?!
Это становится даже интересно, и я, откинувшись на спинку стула, слушаю этого придурка.
— Мужчина всегда хочет быть мужчиной. Твёрдым. Главой семьи. А под тебя вечно приходится подстраиваться! Ложиться! Всё что ты сделала за все эти годы — пыталась слепить из меня подкаблучника! — уже изливает на меня все свои накопившиеся обиды Виталик. — А мне всего лишь хотелось…
— Ах, да, прости, тебе всего лишь хотелось отшлёпать меня по попке ремнём? — перебиваю я его с насмешкой.
— Мне всего лишь хотелось, чтобы мне подчинялись. И слушали. Хоть иногда, — с пафосом заявляет мой муж. — Ты ведь никогда не даёшь ни малейшего шанса. Ты просто удав, а не женщина. Нет, даже не удав… — пытается подобрать он правильное выражение. — Ты самый настоящий экскаватор! Прёшь напролом! Тебе всегда было плевать на мои чувства! На мои желания! — уже чуть ли не визжит он, разбрызгивая слюну по всей кухне. — Тебе вообще всегда было плевать на всех! — распаляется он, видимо, освобождаю всю свою энергию, которую я, оказывается, подавляла все годы нашего брака.