— Но порой этого бывает недостаточно,
— закончил Перси. Подполковник поморщился, а затем кивнул, и
добавил:
— У меня очень дурное
предчувствие.
Персиваль разделял эти опасения, к
тому же устал стоять без дела, так что отдал честь и отправился к
корме, где ждал его абордажный отряд.
— Ну что, повеселимся сегодня? —
поинтересовался Рыжий. Здоровяк, с щербатым лицом, был новеньким:
присоединился к отряду только несколько месяцев назад — то есть уже
после прошлого Спуска. Так что он хорохорился за двоих, пытаясь
произвести впечатление умелого воина.
— Подполковник приказал
приготовиться, — только и ответил Персиваль.
— Приготовиться? — послышался
задорный смешок Графа, молодого парня, получившего прозвище за
вечно застёгнутый мундир с высоким воротом и слишком бледную для
островитянина кожу. — Подполковник думает, мы не заметим, если наш
корабль пришвартуется к вражескому?
— Боится, что ты будешь пьян, как
вчера вечером, и не сможешь достать меч из ножен, — буркнул вечно
всем недовольный Фарви, ещё один член отряда. — В таком случае, я
успел бы окунуть тебя головой в бочку с форелью. Так сказать,
придать заряд бодрости.
— Оставьте свои шуточки до
возвращения на Иль’Пхор, — прервал их Персиваль, хоть ему и
нравился этот настрой, эти летающие в воздухе искорки напряжения.
Подколки перед боем — неплохой способ почувствовать уверенность в
своих силах, заразиться азартом. И порой это требуется, чтобы
рискнуть жизнью.
— Не могу, кэп, — посетовал Граф. — Я
из семьи бухгалтера. Двое братьев служат в канцелярии в ратуше.
Дома никто не поймёт шутку, если в ней не говорится про числа или
финансовый отчёт.
— Так возьми с собой Счетовода, —
хлопнул его по плечу Рыжий, и все вновь ухмыльнулись. — Чё,
Счетовод, двинешь с Графом?
Счетовод — матрос с длинными, вечно
спутанными волосами до плеч и слегка раскосыми глазами, — казалось,
почти не замечал остальных.
— Четыре корабля, сорок восемь пушек,
— только и ответил он. — Останется двенадцать.
Счетовод был странным малым. Почти
всегда отвечал невпопад и только о числах или... процентах, долях,
бездна его разберёт. Однако бойцом был умелым, возможно, даже
лучшим в команде. А прозвище своё получил, когда, вернувшись с
первого абордажа, сказал только слово «одиннадцать» — точное число
убитых им врагов.