— Я буду называть тебя так только когда будем оставаться наедине, - улыбаюсь нарочно довольно, потому что злить этот ее блеск в глазах – сплошное удовольствие. Все равно, что гладить против шерсти маленькую пушистую кошечку, которая изредка шипит и бьет лапой, но не выпускает когти.
— Наедине в темнице? – парирует она, гордо вздёргивая подбородок. – Или милорд имеет ввиду долгие бессонный ночи, которые проведет, измываясь над моим несчастным телом?
Ну до чего же хороша, Бездна меня задери!
И эти ее слова… Не знал бы, что монашенка – поверил бы, что девчонка нарочно меня дразнит и подначивает.
Я вытягиваю ноги, впервые за вечер позволяя себе растянуться в свое удовольствие и насладиться обществом дерзкой красотки. А хоть бы она и трижды была монахиней, это никак не отменяет того факта, что она по-прежнему крайне притягивает моих чертей.
— Над твоим несчастным телом, Тиль, я бы измывался со всем уважением и почтением, - перекатываю слова на языке, одновременно воображая, что бы доставило мне большую радость – если бы она разделась сама или если бы я избавил ее от платья, просто разорвав его от лифа до талии. Вероятно, все-таки второе. – Так что впредь от души советую тебе следить за языком, или я начну верить, что ты на самом деле меня подначиваешь этими полунамеками, а не говоришь, не понимая что.
Девчонка явно готовится к очередному выпаду.
Копит силы, забавно раздувая ноздри и сжимая пальцы в кулаки.
Накаляется, разогревается изнутри.
И когда я вспоминаю, что той ночью видел на ней Печать Хаоса, она внезапно как-то разом остывает.
Просто делает глубокий вдох… и ее взгляд проясняется.
Это странно, но похоже на солнечный луч в грозовом небе.
— Я больше не желаю ни минуты находиться в вашем обществе, милорд Нокс. – Ее голос спокоен, стать выдает горделивое смирение. – Если вы желаете свернуть мне шею, то я попрошу оставить меня наедине с молитвой хотя бы на пять минут, чтобы я могла очистить душу от грязи мирской жизни.
Я прикрываю глаза, проглатываю крепкое словцо в адрес этой ее позы.
Монашенка или нет, а откуда-то успела нахвататься королевских замашек.
— Сядь, пока я думаю, что с тобой делать, - командую я и не без удовольствия замечаю, что она, после секундного колебания, все-таки усаживается обратно в кресло. Всегда любил трезвомыслящих женщин, но так редко их встречал, что почти разуверился найти. И вот – великолепный образчик. – И сделай одолжение – не открывай рта, пока я не разрешу.