– Детство? – неожиданно «включилась» служанка.
– Оно самое.
– Понятно тогда… Я помню, вы рассказывали, как нянюшка пела вам
сказку про мембонские лампы, и что вы очень хотели такую
заполучить. Ваш батюшка отдал за нее три аргена, чтобы порадовать
вас на рубеж детства.
– На рубеж детства?
– Ну, когда вам исполнилось восемь лет. Неужели запамятовали?
Правда она не очень удобна в использовании, но вам всегда нравилось
на нее смотреть. Зажечь, госпожа?
– Пока не надо. – Ира присмотрелась к служанке, может еще чего
удастся почерпнуть? – Скажи, пожалуйста, а мой отец… Он… меня
любит?
– Конечно, госпожа… – лицо девицы, почему-то стало жалостливым.
– Даже не сомневайтесь. Он всегда вас очень берег и баловал.
Ира незаметно выдохнула. Это было хорошо. По крайней мере,
существует уже один человек, которому она не безразлична. Только до
встречи с ним, надо как можно больше узнать о себе. Или придумать
правдоподобную версию – почему она все забыла.
– А ты не знаешь, что сказал мой отец, когда узнал про
развод?
Служанка охнула, и видя, как задрожали ее губы, Ира заподозрила
неладное.
– Я же правильно помню, что мой возлюбленный супруг, решил
разорвать брачные узы?
Девушка очень старалась говорить так, как в ее представлении,
говорила бы средневековая дама. Поменьше просторечных слов,
побольше витиеватых фраз.
– Госпожа… – девица наморщила нос, будто собиралась заплакать. –
Его сиятельство никогда не допустил бы такого. И будь он жив…
«Сиятельство»? Ира подняла брови. Если память ее не обманывала,
так обращались к герцогам. Хотя, возможно, и к графам. Интересная
складывается картина: ее отец, некий граф, выдает свою любимую,
избалованную дочку, за какого-то барона.
Что же заставило его, так понизить планку? Но ответа на этот
вопрос, служанка не знала.
– То есть, как только мой отец умер, барон решил подать на
развод?
Судя по тоскливому взгляду, служанка уже десять раз пожалела,
что решила заглянуть на шум.
– Простите, госпожа… Но Ронал не велел с вами об этом говорить.
Вы, от таких разговоров, вся больная делаетесь.
– Не сделаюсь.
– Все равно, госпожа, не могу. Простите!
Не может? Или не хочет? Тонкая такая грань. Окинув долгим
взглядом худощавую фигурку, Ира решила пока отступить.
– Ну хорошо. Спасибо, что развлекла меня разговором. – она
изобразила протяжный зевок, – А теперь иди. Мне что-то так
захотелось спать.