— Погоня, — согласился я, взобравшись на панцирь.
Лэйла радостно улыбнулась, Большой нахмурился, Дру-уг, судя по
звуку, снял с кирасы трезубец, а Усач негромко щёлкнул клешнёй. Он
пока не успел проголодаться, а потому не очень обрадовался такому
известию.
Только Эльза и Тори никак не отреагировали на мои слова. Девчата
не выдержали обилия впечатлений, и их срубил крепкий, здоровый
сон.
— Кто? — коротко спросил Большой.
— Пацан, — ответил я. — Деревенский.
— Один?? — прищурившись уточнила Лэйла.
— Один, — я кивнул, легонько хлопнул ладонью по выпиравшему
хитиновому бугру и скомандовал: — Поехали.
Панцирь краба качнулся под нами. Усач осторожно двинулся вперёд,
медленно набирая ход. Среди обычных деревьев он чувствовал себя
куда менее уверенно, чем между искрящихся гигантов Гиблого
леса.
Услышав мой ответ, Лэйла разочарованно закатила глаза. Она
прекрасно понимала, что одинокий сельский парнишка не представлял
для нас никакой угрозы, а значит, шансов поучаствовать в очередной
кровавой вакханалии тоже не было никаких. И это явно расстраивало
девушку.
— Он жив, милостивый государь? — неожиданно спросил Большой.
— Я похож на чудовище, которое убивает всех, кого встречает на
своём пути? — ответил я вопросом на вопрос.
— А разве нет, маленький мой?? — хихикнула Лэйла. — Меня ты
пытался убить целых два раза!
Девушка быстро отстегнула лямку «комбинезона», без стеснения
обнажив грудь. На белой коже, чернели два узких шрама. Один
давнишний, а второй совсем свежий.
Лэйле было скучно, и раз поучаствовать в драке не довелось, она
решила развлечься по-другому. Ей хотелось внимания, однако сеанс
неожиданного лесного эксгибиционизма завершился полным фиаско.
Меня вид женской груди уже давно не смущал, морфана прелести
«существа» интересовали разве что с позиции гастрономии, а Большого
сейчас куда сильнее заботила судьба Гвара, нежели бесстыдно
выпяченные напоказ достоинства Лэйлы.
— Ску-у-у-учные вы... — пробормотала девушка, осознав, что её
задумка не сработала.
Она запахнулась, поджала губы и уставилась вдаль с видом
человека, оскорблённого в самых лучших чувствах.
— И всё-таки, милостивый государь, — Большой пристально смотрел
на меня. — Ты убил его?
— Не припоминаю, что обещал докладывать тебе обо всех своих
действиях, — спокойно ответил я.
— Мне нужно знать, милостивый государь, — упрямо произнёс
коротышка. — Я провёл в неведении половину жизни, убил многих людей
и, без сомнения, убью ещё... Но я не собираюсь лишать жизни
невинных детей и не хочу служить тому, кто однажды потребует этого
от меня.