Ладно, немного времени есть, выслушаю Адашева. Пока
не окончу университет, от Левашовых не съеду, значит, ближайшие три года мы с ним
довольно часто будем встречаться. Дам ему ещё один шанс, узнать меня лучше и составить
обо мне более справедливое мнение.
Опустилась на лавочку максимально далеко от мужчины
и всем своим видом показываю, что я вся внимание.
— Катя, ты знаешь, кто твои родители? — спросил Адашев
и тут же себя поправил. — Я говорю о настоящих биологических родителях.
Напрасно Вадим уточнял. Я сразу сообразила, о ком
идёт речь. Инесса и Пётр со словом «родители» не вызывают у меня никаких ассоциаций.
— В каком смысле знаю? — не поняла я. — Они оба
погибли в аварии, когда мне даже месяца не было.
— Я имею в виду их фамилию и имена.
— Левашовы. Маму звали Светой, а папу — Петром, —
ответила я, недоумевая, с чего вдруг Вадим заинтересовался моими родителями.
— Левашовы?! — теперь уже удивился Адашев.
— Ну да. Отец и Пётр Сергеевич приходились друг другу
троюродными братьями. У них в семье, наверное, было принято мальчикам давать имя
Пётр, поэтому они ещё и тёски.
На лице Вадима повисло искреннее недоумение.
Пётр Сергеевич и Инесса Марковна всё-таки — молодцы.
Сразу же сообщили будущему зятю, что я приёмная дочь, зато забыли упомянуть, что
мы пусть и дальние, но всё же родственники.
— А знаешь девичью фамилию матери?
— Иванова. Вадим, а почему ты спрашиваешь об этом?
— Иванова, значит, — мужчина задумчиво дотронулся
до подбородка, а потом покачал головой. — Нет. Не подходит.
— А можно мне объяснить, кто, куда и почему не подходит?
Адашев посмотрел на меня так, словно совсем забыл
о моём присутствии рядом.
— Я ошибся. Нечего объяснять. Хотя… А ты можешь, назвать
фамилии других своих близких родственников по линии матери?
Я бы наверняка могла назвать фамилии и имена, если
бы хоть что-нибудь знала о своей семье со стороны матери. Но я ничего не знаю, от
слова совсем.
Эта тема в доме у Левашовых всегда была под строжайшим
запретом. Сколько бы я ни пыталась расспрашивать, ответов не получала. Если я интересовалась
у Инессы о маме, она, как по щелчку пальца, моментально приходила в ярость и вместо
объяснений кусала меня с особой жестокостью.
Пётр Сергеевич реагировал немногим лучше: вопросы
о маме делали его раздражительным и злым. И он, либо отсылал меня с глаз долой в
комнату, либо сам уходил.