— Нет, я о родителях-то мало что знаю, а о родне
вообще ничего, — после довольно продолжительной паузы, ответила я, и тут у меня
возникла идея. — Но, тебе если интересно, спроси Петра Сергеевича, он должен
знать больше. Только если он хоть что-то расскажет, не забудь поделиться
со мной.
— Почему ты сама у него не спросишь?
— Спрашивала сто раз, он мне не отвечает.
Говорит: прошло много времени, ничего не помню, не знаю. Но ведь хоть что-то у
него в памяти должно было отложиться. Разве нет?
Вадим даже не стал отвечать, так, ради приличия
пожал плечами, затем поднялся, встал ко мне лицом, широко расставил ноги и,
спрятав руки в карманах брюк, теперь надо мной нависает. Угрожающе, между
прочим.
— Вот ещё что, Екатерина, — если до этого Адашев
говорил со мной мягко, то теперь его голосом можно целые озёра коркой льда
покрывать. — Я наслышан о твоём характере и о любви создавать людям проблемы.
Имей в виду, я не Пётр Сергеевич, не Инесса и не Рина. Если ты выкинешь
какую-нибудь подлость в своём духе, и это меня хоть как-то коснётся, будут
последствия. Гарантирую, они тебе не понравятся. Из меня верёвки вить не
получится. Ты уяснила мою мысль?
И вот этот человек, имя которого начинается на
«Г», а заканчивается «О», меня впечатлил, когда я его впервые увидела? Да после
этого я слепая, глухая и вообще в людях не разбираюсь.
Но в одном Вадим прав, он — не Левашовы. Он — это
нечто куда более худшее, гнусное и хитрое.
Когда ему требовались мои ответы, он со мной
обращался как с личностью, а сейчас, когда ему ничего не нужно, разговаривает,
как с ничтожеством из помойки.
— Уяснила, — с вызовом произнесла я, тоже
поднялась с лавочки и выдала Адашеву прямо в лицо. — Я тебя только что
разглядела как под микроскопом. Снаружи ещё ничего, а внутри одна гниль.
Обошла мужчину и продолжила путь.
Видимо, ему нечасто говорят правду в глаза, смешно было видеть, как он
обалдел. Как застыл, так до сих пор и стоит возле лавочки. Офигевает.
Дойдя до ворот, огляделась на всякий случай. В схватке с Адашевым я же вроде как победила, по крайней мере, последнее слово точно осталось за мной, вдруг это его не устроило, и он поплёлся вслед за мной взять реванш.
Вроде бы всё тихо, спокойно, никого нет.
С великой осторожностью, чтобы не дай бог, не скрипнули петли, открыла калитку, выскользнула наружу и шустро забралась в салон своей «Японочки–старушоночки».