– Дорогая, ты ехала целую вечность! Я уже испугался, решил, что ты передумала. – Отец вышел из комнаты и сразу же обнял ее. – Я не могу поверить, что Ира на такое способна!
Он был очень взбудоражен, в отличие от Юленьки, которая стояла в стороне и молча наблюдала за ними. А ведь Ирка – ее родная дочь. Неужели ее нисколько не трогает то, что она собирается сделать? Или она просто умело скрывает эмоции, не желая демонстрировать их людям, которых недолюбливает?
Они прошли в просторную и светлую спальню, поражающую своим богатым убранством. Милана даже не решилась присесть на ослепительно белый диван, дотронуться до чего-нибудь; воображение нарисовало картинку, как Юленька после ее ухода бегает по комнате с дезинфицирующим средством и оттирает до блеска все предметы, к которым она прикасалась, и вспоминает ее недобрым словом. Нет уж, спасибо. Еще будет потом ей икаться! Она замерла посреди комнаты напротив отца. Решила не тратить время на пустую болтовню, а сразу перешла к делу:
– Ты звонил Ире?
– Оборвал телефон! Она не отвечает. Скажи мне, – он сжал ее руки, – это действительно правда, все то, что ты говоришь?
– Правда!
– Я не верю, – он опустился в кресло. – Да, она своеобразная, но не подлая. Нет, нет, я отказываюсь верить!
– Можешь не верить, но если мы будем сидеть сложа руки, она сделает то, что задумала!
Отец нервно смахнул испарину со лба. Обаятельный, чуть полноватый, с усами и залысинами, он явно переживал и не находил себе места.
– Ума не приложу, что здесь можно сделать! Ну, мы поговорим с ней, выясним, что это за фокусы, – он посмотрел на Юленьку, ища поддержки. А та внезапно сказала:
– Чему ты удивляешься? Я с самого начала уговаривала сделать ее аборт, знала, что не полюбит она этого ребенка! Но Ирка уже проболталась Коле, а тот так хотел детей, что ничего не заподозрил! Да, дочка ловко обвела его вокруг пальца. Но счастливей от этого не стала, раз решилась сейчас на такой шаг. Аня напоминает ей о прошлом. О неприятном прошлом, трагическом. – Она сделала паузу и пристально посмотрела на застывшую Милану. – И я не могу ее судить.
– То есть, вам все равно, что внучка окажется в детском доме? Наплевать, что ее выбросят, как ненужную вещь? – Эмоции захлестнули через край, и Милана не сдержалась. Внутри уже просыпался настоящий торнадо, дикая смесь боли, ярости и обиды. Еще немного – и разнесет здесь все в щепки! А ведь наверняка Юленька держалась так холодно и двадцать лет назад, когда ставила отцу ультиматум. И взгляд такой же льдистый был, от которого все конечности деревенеют. Когда-то она без сожаления заставила отца бросить ради нее семью. Чего ей стоит теперь выбросить на улицу нежеланную внучку?