– Ты уверена? – наконец донеслось до нее сдавленное.
– А ты думаешь, такими вещами можно шутить?
– Она что, с ума сошла?!
Снова молчание и странный звук какой-то, будто отец задел какую-то вещь, и та с грохотом полетела на пол.
– Юленька! Юленька, ты слышишь? Иди скорее сюда! – послышалось откуда-то издалека. Потом снова возня, суета, какие-то разговоры. Милана без интереса смотрела на подъезжающие и отъезжающие автобусы, на людей, торопящихся куда-то, на несущиеся по дороге машины. Странно, что мир продолжает существовать, когда у нее сердце разрывается на части, когда вся ее жизнь сосредоточилась лишь на одном человеке. На ребенке, будущее которого зависело от злой воли Ирки.
– Алло, Милан, ты сможешь приехать? – в голосе отца по-прежнему проскальзывали тревога и растерянность.
– Да.
– Как можно скорее! Ты должна нам все объяснить!
«А Ирке позвонить и все выяснить он не хочет?» – промелькнула ехидная мысль, но она быстро прогнала ее. Заскочила в первый попавшийся автобус, который ехал до метро, и села в самый конец. Может, отец со своей Юленькой смогут вправить Ире мозги? Хотелось в это верить, хотя и понимала, что шансы близки к нулю.
Прошло не меньше часа, пока добралась до нужного дома. Почти бессознательно заскочила в подъезд, следом за каким-то угрюмым мужчиной, потом бросилась по лестнице вверх, на третий этаж, и, с трудом переведя дыхание, нажала на кнопку звонка. За дверью послышались шаги и приглушенные голоса. Наконец щелкнул замок, и на пороге появилась Юленька.
Со второй женой отца Милана так и не смогла поладить. При каждом удобном случае женщина выражала свою неприязнь и всегда держала дистанцию. В общем, ясно давала понять, что не рада их общению. Милана тоже не стремилась с ней подружиться. Рана, нанесенная отцом, так и не зажила. Всегда, когда она видела Юленьку, вспоминала мокрое от слез лицо матери. Начинала невольно искать в женщине какой-нибудь изъян, но та казалась идеальной. Даже сейчас, в свои пятьдесят, она одета элегантно, а каштановые волосы уложены так, словно она только что вышла из салона.
Эти искрящиеся, веселые и полные жизни глаза всегда оставались чужими и враждебными ей. Вот и сейчас она по привычке вздернула подбородок и посмотрела на нее свысока, но Милана уверенно шагнула в коридор.